Самаров Грегор
Возвращение

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историческій романъ изъ современной жизни.
    Издание Н. Ф. Мертца, Санкт-Петербург, 1904.

   

Гр. САМАРОВЪ.

НАСЛѢДІЕ ИМПЕРАТОРА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТРИЛОГІЯ.

I.
ЖЕЛТАЯ ОПАСНОСТЬ.

II.
ПОБѢДА ВЪ КИТАѢ.

III.
ВОЗВРАЩЕНІЕ.

Переводъ съ нѣмецкаго.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ Н. Ѳ. МЕРТЦА.
1904.

   

ВОЗВРАЩЕНІЕ.

Историческій романъ изъ современной жизни.

I.

   Послѣ неожиданнаго, предательскаго нападенія англичанъ на копи, въ домѣ Мериссена наступили печальные дни.
   Тѣло безвременно погибшаго Мертенштейна положили въ простой, но дорогой гробъ, комнаты убрали роскошными цвѣтами и растеніями изъ оранжерей Мериссена, помѣстье котораго пока еще пощадила война. Молодой пасторъ-нѣмецъ, жившій въ Преторіи, благословилъ усопшаго и сказалъ проповѣдь. Все населеніе города соболѣзновало тяжелой утратѣ уважаемаго дома Мериссена, а многіе лично знали и любили покойнаго. Въ числѣ лицъ, пріѣхавшихъ отдать послѣдній долгъ умершему, былъ и докторъ Кельнеръ, еще разъ выразившій свое участіе всей семьѣ, а главное Форбергу, потерявшему вѣрнаго друга. Когда пасторъ закончилъ свое краткое, но глубоко прочувствованное слово, Мериссенъ, опираясь на руку Форберга, подошелъ къ покойному, нѣсколько минутъ молча молился, потомъ гробъ закрыли, и печальное шествіе направилось по парку, затѣмъ по длинной аллеѣ, обсаженной кипарисами, къ фамильной усыпальницѣ семьи Мериссенъ. Послѣ погребенія всѣ собрались въ домѣ Мериссена, едва коснулись завтрака и разошлись.
   Когда гости уѣхали, Форбергъ написалъ подробное письмо семьѣ Вархнера. Прежде онъ увѣдомилъ Вархнера о смерти Мертенштейна только краткой телеграммой. Онъ сознавалъ, что для Розинты знать всѣ мельчайшія подробности послѣднихъ дней его жизни будетъ хоть и грустнымъ, но все-таки утѣшеніемъ.
   Въ домѣ доктора Вархнера собралось вечеромъ большое общество друзей и знакомыхъ, какъ это обыкновенно бывало два раза въ недѣлю. Розинта, какъ всегда, весело болтала съ гостями. Ее спрашивали объ отсутствовавшемъ другѣ дома и справлялись, не намѣренъ-ли онъ скоро вернуться изъ Трансвааля.
   -- Нѣтъ, объ этомъ онъ ничего не пишетъ,-- съ подавленнымъ вздохомъ отвѣчала Розинта.-- Мой отецъ, недавно получилъ извѣстіе, что Мертенштейнъ съ увлеченіемъ участвуетъ въ войнѣ противъ англичанъ и ни за что не хочетъ покинуть буровъ въ это тяжелое для нихъ время.
   Докторъ Вархнеръ съ улыбкой вмѣшался въ разговоръ:
   -- Я самъ былъ-бы не прочь поѣхать въ Трансвааль и поселиться тамъ, когда кончится война. Мертенштейнъ такъ заманчиво пишетъ о чудной мѣстности и сказочномъ богатствѣ золотыхъ копей, что намъ всѣмъ хочется послѣдовать его примѣру.
   Долго говорили на эту тему, потомъ сѣли за элегантно сервированный ужинъ, во время котораго шли то серьезные, то веселые разговоры. Тѣсный кружокъ чувствовалъ себя хорошо и непринужденно. За дессертомъ лакей подалъ телеграмму. Розинта хотѣла передать ее отцу, но онъ увлекся разговоромъ, а она, видя, что. депеша изъ Преторіи, поспѣшила въ сьою комнату спокойно прочитать ее.
   Бесѣда продолжалась, и отсутствіе Розинты не было замѣчено. Наконецъ Вархнеръ, желая обратиться къ дочери и видя, что ее нѣтъ, послалъ за ней лакея, который доложилъ, что барышня нездорова, извиняется и выйти не можетъ.
   Вархнеръ пошелъ самъ, надѣясь, что это не серьезно, и просилъ гостей не расходиться. Онъ долго не возвращался. Разговоры стали смолкать, а когда онъ вернулся, сообщая, что дочь не совсѣмъ здорова, по лицу его было видно, что онъ съ трудомъ владѣетъ собой. Всѣ смолкли. Вдругъ изъ комнаты Розинты донеслись громкія рыданія. Гости поднялись, понявъ, что семью Вархнера постигло глубокое горе.
   Проводивъ друзей, Вархнеръ поспѣшилъ въ комнату дочери.
   Оставшись одна съ родителями, Розинта громко плакала, ломая себѣ руки:
   -- Боже, Боже, какъ я буду жить безъ него!
   Мать раздѣла и уложила ее въ постель, а докторъ пошелъ къ себѣ въ кабинетъ, нѣсколько разъ читалъ и перечитывалъ телеграмму и съ болью въ сердцѣ думалъ о безотрадной судьбѣ своей дочери.
   

II.

   Долго скрывавшійся китайскій императоръ, наконецъ, появился, и переговоры о мирѣ начались немедленно между главнокомандующимъ графомъ Вальдерзее и назначенными, по приказанію китайскаго императора, комиссарами -- принцемъ Сингомъ и вице-королемъ Ли-Хунъ-Чангомъ. Германскій посланникъ извѣщалъ державы о ходѣ переговоровъ.
   Ли-Хунъ-Чангъ, утратившій на время свое значеніе, былъ опять въ полномъ почетѣ. Онъ ловко защищалъ интересы Китая и добился возстановленія китайской арміи, завѣряя, что никогда не произойдетъ никакого враждебнаго дѣйствія противъ Германіи или одной изъ союзныхъ державъ, что подтвердилъ и китайскій императоръ. Затѣмъ представители Китая поручились за цѣлость желѣзныхъ дорогъ, обязались вывести свои войска изъ мѣстности оккупаціи и слезно молили о мирѣ.
   Между Пекиномъ и Берлиномъ шли дѣятельныя сношенія. Наконецъ, иностранные представители и китайскіе комиссары собрались опять и имъ была вручена коллективная нота за подписью одиннадцати державъ съ слѣдующими условіями мира.
   1.-- а) Назначеніе особаго посольства въ Берлинъ, съ императорскимъ принцемъ во главѣ, для выраженія сожалѣнія его величества китайскаго императора и китайскаго правительства по поводу убійства германскаго посланника барона Кеттелера. б) Сооруженіе достойнаго памятника на мѣстѣ убійства, съ надписью на латинскомъ, нѣмецкомъ и китайскомъ языкахъ, выражающей сожалѣніе китайскаго императора о совершенномъ убійствѣ,
   2.-- а) Примѣненіе строжайшаго, соотвѣтствующаго преступленіямъ, наказанія къ лицамъ, поименованнымъ въ императорскомъ указѣ отъ двадцать пятаго сентября 1900 года, равно какъ и къ другимъ лицамъ, на которыхъ укажутъ представители державъ, б) Временное прекращеніе должностныхъ испытаній въ теченіе пяти лѣтъ во всѣхъ городахъ, гдѣ иностранцы были убиты, или подвергались жестокому обращенію.
   3. Представленіе Китаемъ должнаго удовлетворенія японскому правительству за убійство господина Сугіяма, секретаря японскаго посольства.
   4. Сооруженіе китайскимъ правительствомъ искупительныхъ памятниковъ на всѣхъ иностранныхъ или международныхъ кладбищахъ, которые были осквернены, или гдѣ памятники на могилахъ были разрушены.
   5. Подтвержденіе запрещенія ввоза оружія и матеріаловъ, служащихъ исключительно для изготовленія оружій и снарядовъ, по усмотрѣнію державъ.
   6.-- а) Соотвѣтствующее вознагражденіе государствъ, обществъ и отдѣльныхъ лицъ и, кромѣ того китайцевъ, которые во время смутъ пострадали лично или имущественно за то, что находились въ услуженіи у иностранцевъ, б) Изысканіе и введеніе финансовыхъ мѣропріятій, обезпечивающихъ державамъ возмѣщеніе поименованныхъ убытковъ и покрытіе займа.
   7. Предоставленіе державамъ права имѣть постоянную стражу при посольствахъ и держать посольскій кварталъ въ оборонительномъ положеніи. Лишеніе китайцевъ права селиться въ этомъ кварталѣ.
   8. Срытіе фортовъ Таку и другихъ, могущихъ мѣшать свободному сообщенію между Пекиномъ и моремъ.
   9. Право занятія войсками извѣстныхъ, по соглашенію между державами, мѣстностей, для охраненія свободнаго сообщенія между столицей и моремъ.
   10.-- а) Обнародованіе китайскимъ правительствомъ во всѣхъ городахъ плакатами, въ теченіе двухъ лѣтъ, императорскаго указа слѣдующаго содержанія: постоянное, подъ страхомъ смертной казни, запрещеніе участвовать въ враждебныхъ иностранцамъ обществахъ, перечисленіе наказаній, которымъ подверглись виновные, включая и запрещеніе дожностныхъ испытаній въ городахъ, гдѣ иностранцы были избиты, или подвергались жестокому обращенію, б) Обнародованіе во всей имперіи указа, по которому всѣ генералъ-губернаторы, губернаторы, провинціальные и мѣстные начальники отвѣчаютъ за охраненіе и поддержаніе порядка въ своихъ районахъ, а въ случаѣ какихъ-либо враждебныхъ иностранцамъ проявленій или нарушеній договора безъ немедленнаго наказанія зачинщиковъ, они должны быть тотчасъ смѣщены, безъ права поступленія когда либо вновь на службу, или полученія отличій.
   11. Китайское правительство обязуется не противиться измѣненіямъ или добавленіямъ, которыя державы найдутъ нужнымъ внести въ договоры морской и сухопутной торговли.
   12. Китайское правительство обязуется преобразовать министерство иностранныхъ дѣлъ и измѣнить придворный церемоніалъ пріема посланниковъ, сообразно съ требованіями державъ.
   Пока китайское правительство не исполнитъ изложенныхъ требованій, подписавшіеся представители державъ не видятъ возможности очистить Пекинъ и провинцію Чжали отъ союзныхъ войскъ.
   Китайскіе представители были сначала поражены и угнетены суровостью предъявленныхъ условій и попробовали было сдѣлать возраженія, но Германія коротко и ясно заявила, что это самыя мягкія репрессіи, на какія только можетъ надѣяться Китай.
   Ли-Хунъ-Чангъ былъ настолько уменъ, что для виду согласился съ представителями державъ, хотя въ глубинѣ души, конечно, вѣроятно, сочувствовалъ китайцамъ. Онъ обѣщалъ приложить всѣ старанія, чтобъ уговорить императора принять эти условія для водворенія, наконецъ, мира въ странѣ, сильно пострадавшей отъ полнаго застоя торговли.
   Такимъ образомъ, путь къ миру былъ подготовленъ и войска, почти окончивъ свою задачу, вздохнули съ облегченіемъ, надѣясь скоро вернуться на родину.
   

III.

   Въ числѣ извѣстій изъ Китая, берлинскія газеты сообщили, что одинъ берлинецъ, запутанный прежде въ дѣло игорнаго дома, уѣхалъ въ Кіао-Чау и принялъ участіе въ войнѣ противъ боксеровъ. Онъ выказалъ большую храбрость и былъ тяжело раненъ въ одной изъ послѣднихъ схватокъ. Затѣмъ была названа и фамилія Альтенберга, что вызвало оживленные толки въ высшихъ кругахъ общества и искреннее участіе къ пострадавшему.
   Въ домѣ генерала Штейнфельда тоже много говорилось объ этомъ сообщеніи, причинившемъ Маріи сильную тревогу. Самъ генералъ сильно волновался; онъ сознавалъ, что несправедливо поступилъ относительно Альтенберга и написалъ ему тогда же, но получилъ отвѣтъ отъ одного знакомаго Альтенберга, что тотъ считаетъ всѣ сношенія съ берлинскими знакомыми прекращенными и началъ новую жизнь и карьеру въ Китаѣ. Штейнфельдъ посовѣтовался съ женой, потомъ поговорилъ съ дочерью, которая радостно ухватилась за мысль самой написать бывшему жениху. Она написала ему, что никогда не вѣрила въ его виновность, съ особеннымъ интересомъ слѣдила за событіями въ Китаѣ, зная, что онъ принимаетъ въ нихъ участіе, что сильно тревожится за него и надѣется изъ печальнаго прошлаго создать радостную будущность. Письмо было отправлено и Марія съ трепетомъ ждала отвѣта.
   Альтенбергъ былъ еще очень слабъ, когда Штромвальдъ прочиталъ ему это письмо. Онъ сильно взволновался и просилъ Штромвальда рѣзко отклонить всякія дальнѣйшія сношенія.
   Письмо бывшей невѣсты было тепло и сердечно; очевидно, она страдала отъ разрыва, въ которомъ не была виновата; поэтому Штромвальдъ отвѣтилъ ей тоже сердечно, выразилъ участіе къ ея горю, просилъ сочувственно отнестись къ Альтенбергу и его теперешней невѣстѣ, которая заслуживаетъ полнаго уваженія и симпатіи, такъ какъ беззавѣтно полюбила Альтенберга, когда друзья отвернулись отъ него, и въ заключеніе просилъ позволенія, по возвращеніи въ Берлинъ, посѣтить домъ генерала Штейнфельда и подробно разсказать ей тогда о судьбѣ ея бывшаго, невинно пострадавшаго жениха.
   

IV.

   Мирные переговоры дѣятельно продолжались.
   Англія выказывала Германіи самую покорную преданность, въ полной увѣренности, что и ея положеніе упрочится, если она никогда не пойдетъ противъ Германіи. Англія хотѣла, немедленно по заключеніи мира, направить всѣ свои силы на войну съ бурами, чему не противился и германскій императоръ, такъ какъ это должно было послужить къ развитію и упроченію англійской торговли, тѣсно связанной съ германской.
   Союзные войска постепенно уходили изъ Пекина. Альтенбергъ, настолько оправившійся, что ужъ могъ выходить, отправился къ майору Бергфельду, при которомъ его служба была окончена, поговорить о своей дальнѣйшей судьбѣ.
   За долгимъ отсутствіемъ его мѣсто въ Кіао-Чоу было, конечно, занято, и онъ хотѣлъ вернуться на родину, откуда получилъ извѣстіе, что будетъ немедленно принятъ на прежнюю должность.
   -- Я въ этомъ увѣренъ,-- отвѣчалъ Бергфельдъ: -- и на запросъ сдѣланный мнѣ далъ самые лучшіе отзывы. Въ Берлинѣ васъ, конечно, отлично примутъ и я буду очень радъ когда-нибудь увидаться съ вами тамъ. Ваша невѣста послѣдуетъ за вами, и все грустное прошлое забудется окончательно. Завтра я выступаю отсюда и возвращаюсь на родину, на прежнюю стоянку. Отправляйтесь сегодня же къ корпусному командиру, онъ тоже дастъ вамъ самую лучшую аттестацію, какъ переводчику и храброму солдату, и всѣ двери будутъ для васъ открыты въ Берлинѣ.

-----

   Альтенбергъ поблагодарилъ и просилъ позволенія удалиться, чтобъ немедленно пойти къ генералу.
   Альтенбергъ былъ глубоко счастливъ благополучнымъ завершеніемъ его карьеры въ Китаѣ. Онъ просилъ Ротштейна завтра же уѣхать съ Мартой въ Шанхай, куда и онъ пріѣдетъ черезъ нѣсколько дней отпраздновать ихъ свадьбу, вполнѣ расчитывая на согласіе матери невѣсты. Ротштейнъ одобрилъ этотъ планъ и рѣшилъ уѣхать, чтобъ заняться приготовленіями къ свадьбѣ.
   На слѣдующее утро Альтенбергъ проводилъ ихъ и заказалъ подводу для своихъ вещей.
   Альтенбергъ и Штромвальдъ были встрѣчены въ Шанхаѣ Мартой и Ротштейномъ и заняли въ отелѣ свои прежнія комнаты. Нѣкоторые знакомые посѣтили ихъ въ тотъ же вечеръ. Альтенбергъ пригласилъ невѣсту съ дядей къ ужину.
   Вечеръ закончился поздно, а на другой день Ротштейнъ началъ приготовленія къ свадьбѣ. Мать Марты, очень болѣзненная, не могла совершить длинный, утомительный путь изъ Европы въ Шанхай, но съ ней ежедневно обмѣнивались письмами.
   

V.

   Мирные переговоры приходили къ концу. Иностранные представители спѣшили вернуться на родину, а китайскій императоръ особенно старался удовлетворить требованія и исполнить всѣ желанія германскаго императора.
   Въ это время германскій императоръ получилъ грустное извѣстіе о болѣзни своей матери, настоятельно просившей сына пріѣхать возможно скорѣе. Императоръ далъ всѣ нужныя указанія графу Вальдерзее и поспѣшилъ къ матери. Высокая больная, какъ бы ожила, увидавъ любимаго сына, и сказала, что, несмотря на жестокія страданія, она съ живѣйшимъ интересомъ слѣдитъ за всѣми событіями. Настоящее положеніе, по ея мнѣнію, требуетъ величайшей осмотрительности. Война съ бурами должна быть неуклонно доведена до конца, и Германія не можетъ становиться во враждебныя отношенія съ Англіей, которая будетъ ей нужна для выполненія великихъ предначертаній. Императоръ почтительно выслушалъ мать, восхищаясь ея проницательностью, и обѣщалъ во всемъ слѣдовать ея мудрымъ совѣтамъ. Онъ хотѣлъ пробыть съ ней нѣсколько дней, надѣясь, что положеніе ея улучшится. Она съ благодарностью пожала ему руку, но даже радость видѣть сына не могла сгладить страдальческаго выраженія ея лица.

-----

   За послѣднее время англичане слабо нападали на буровъ, и только съ возстановленіемъ мира въ Китаѣ всѣ свои силы обратили противъ враговъ. Для нихъ было очень важно, что германскій императоръ открыто сталъ на ихъ сторону и что императрица-мать этого очень желала, въ полномъ убѣжденіи, что владычество Англіи въ южной Африкѣ принесетъ громадныя выгоды для Германіи. Сраженія въ Трансваалѣ стали горячѣе и кровопролитнѣе, начинали опасаться, что буры все таки не устоятъ противъ численности враговъ. Тогда старый почтенный президентъ Крюгеръ рѣшился на шагъ, крайне тяжелый для него, въ надеждѣ спасти свое отечество отъ полной гибели. Онъ рѣшилъ предпринять путешествіе въ Европу и лично просить правителей государствъ, въ особенности германскаго императора, обсудить третейскимъ судомъ положеніе Трансвааля и войну, которую начали противъ него англичане.
   Нѣсколько дней президентъ принималъ посѣтителей; Мериссенъ, Форбергъ и Кельнеръ тоже пріѣхали проститься съ почтеннымъ старцемъ, поблагодарить его за самоотверженную попытку и пожелать успѣха.
   -- Это послѣднее средство добиться возможно благопріятнаго окончанія этой злополучной войны, -- сказалъ Кельнеръ въ послѣднюю минуту, пожимая руку президента.-- Дай Богъ успѣха вашему трудному дѣлу. Ахъ, еслибъ вы меня послушались, когда было еще не поздно!
   -- Да, да,-- грустно согласился президентъ:-- вы были правы. Тогда наша бѣдная родина не пролила бы столько крови и слезъ. Будемъ надѣяться, что мы теперь заключимъ миръ и останемся хоть немножко хозяевами у себя. Будьте здоровы, друзья мои, дастъ Богъ -- до счастливаго свиданья!
   Онъ со всѣми простился, сказавъ каждому, до послѣдняго слуги, ласковое слово.
   Его провожали жена и внучка.
   Всѣ грустно смотрѣли вслѣдъ отъѣзжавшему, съ смутнымъ предчувствіемъ -- не прощанье ли это навсегда.
   Мериссенъ и Форбергъ вернулись домой, гдѣ со смерти Мертенштейна царила грусть, и старикъ попросилъ зятя пройти къ нему въ кабинетъ, желая сообщить ему рѣшеніе тяжелое, но къ которому онъ пришелъ по зрѣломъ размышленіи, а потому твердо намѣренъ выполнить его. Старикъ нѣсколько времени сидѣлъ молча передъ письменнымъ столомъ, съ поникшей головой и тяжело дышалъ, точно стараясь побороть сильное душевное волненіе, а когда поднялъ голову, то выраженіе его лица было строгое, почти суровое.
   -- Дорогой Куртъ, -- заговорилъ онъ глухимъ голосомъ:-- ты лучше всѣхъ знаещь, какъ я люблю мои золотыя копи, моихъ рабочихъ и подчиненныхъ, какъ я гордился успѣхомъ дѣла, которое самъ создалъ, и какъ я благодарилъ Бога за возможность постоянно помогать бѣднымъ. Мы были скромные, но довольные и счастливые люди. Поэтому ты поймешь, какой ужасной борьбы стоило мнѣ это рѣшеніе, но мы обязаны, ради нашей родины, разорить копи и обязаны сдѣлать это сами, своими руками разрушить плоды нашихъ трудовъ и затѣмъ отпустить всѣхъ рабочихъ...
   -- Но къ чему такое ужасное рѣшеніе?-- испуганно воскликнулъ Форбергъ.-- Какая будетъ польза родинѣ, если мы прекратимъ работы здѣсь, гдѣ сравнительно тихо и безопасно?
   -- А долго ли это продлится? Англичане уже разъ напали на копи, и вы удачно отбросили ихъ, когда погибъ бѣдный Мёртенштейнъ. Они каждую минуту могутъ вторично напасть и тогда пожалуй, побороть ихъ не удастся. Они знаютъ, что эти копи самыя богатыя въ Трансваалѣ и не будутъ щадить ни себя, ни насъ, чтобъ ими овладѣть. Поэтому намъ нельзя колебаться ни минуты, и я попрошу тебя, Куртъ, присмотрѣть за этой грустной работой. Возьми опытныхъ, осторожныхъ мастеровъ и молодыхъ, сильныхъ рабочихъ.
   -- Ты правъ, отецъ, -- твердымъ голосомъ, но со слезами на глазахъ отвѣчалъ Форбергъ.-- Какъ ни тяжело разрушать собственную любимую работу, но эту жертву надо принести отечеству.
   Онъ хотѣлъ уйти, но Мериссенъ остановилъ его.
   -- Еще просьба; поговори съ рабочими, передай имъ мою благодарность за ихъ любовь, преданность и послушаніе, и скажи, что я обязанъ ихъ отпустить. Теперь каждый буръ, молодой и здоровый, долженъ взяться за оружіе, но имя правъ и чести родины; награди ихъ щедро деньгами и дай оружіе. Объ ихъ семьяхъ я буду заботиться.
   Форберъ молча пожалъ руку тестя и вышелъ, глубоко взволнованный, а Мериссенъ откинулся на креслѣ, посмотрѣлъ по направленію копей, гдѣ скоро запустѣніе замѣнитъ кипучую жизнь, и крупныя слезы полились по его щекамъ.
   -- О, родина!-- съ тяжелымъ вздохомъ прошепталъ онъ:-- много жертвъ приносится для тебя! О, еслибъ Господь помогъ намъ побѣдить враговъ.
   

VI.

   Правительство южно-африканской республики сообщило бурамъ, что почтенный президентъ Крюгеръ покинулъ на время Трансвааль. Объявленіе гласило такъ:
   "Такъ какъ преклонный возрастъ почтеннаго президента не позволяетъ ему командовать войскомъ, а исполнительный комитетъ убѣжденъ, что его прежнія заслуги могутъ принести пользу странѣ и народу, то онъ постановилъ дать президенту шестимѣсячный отпускъ для поѣздки въ Европу, съ цѣлью ходатайства за наше дѣло, и я, Шалькъ Бургеръ, согласно закону, заступаю его мѣсто.
   Бургеръ, вице-президентъ. Рейцъ, статсъ-секретарь".
   Несмотря на твердый тонъ этого сообщенія и надежду, что поѣздка президента приведетъ къ миру, большинство буровъ были сильно удручены отъѣздомъ президента и съ тяжелымъ предчувствіемъ смотрѣли на будущее.
   Путешествіе президента совершилось безпрепятственно. Въ началѣ сентября онъ прибылъ въ португальскій портъ Лоренцо-Маркецъ, а оттуда продолжалъ путь на Марсель, Парижъ, Брюссель и Кельнъ. Его вездѣ встрѣчали восторженно, проявляя симпатію, которую вызывали во всѣхъ несчастные буры.
   Когда въ Трансваалѣ разнеслось извѣстіе о прибытіи президента Крюгера въ Лоренцо-Маркецъ, фельдмаршалъ Робертсъ обнародовалъ такого рода воззваніе:
   "Крюгеръ переступилъ португальскую границу и формально отказался отъ президентства (?)! Это должно бы ясно доказать бурамъ, какъ безполезно продолжатъ войну. Имъ извѣстно, вѣроятно, что 15.000 буровъ содержатся военноплѣнными и ни одинъ изъ нихъ не будетъ возвращенъ, пока всѣ носящіе теперь оружіе буры, до послѣдняго человѣка, не сдадутся безусловно. Буры не могутъ надѣяться на вмѣшательство какой-либо, великой державы. Великобританія рѣшила довести до конца войну, объявленную ей правительствами республикъ (?І) За исключеніемъ небольшихъ мѣстностей, занятыхъ арміей Бота, война превратилась въ неправильныя, непозволительныя (?!) стычки. Я нарушилъ бы мой долгъ, еслибъ не примѣнилъ всѣ средства для прекращенія подобной войны. Эти средства предписываются правилами войны, они пагубны для страны и навлекутъ нескончаемыя бѣдствія на буровъ. Чѣмъ дольше продлится эта партизанская война, тѣмъ строже они будутъ примѣняться".
   Это наглое воззваніе вызвало у буровъ и ихъ предводителей такое озлобленіе, что всѣ, до сихъ поръ не принимавшіе участія въ войнѣ, взялись за оружіе въ защиту родины. Кровопролитныя побѣды, съ большимъ урономъ, и печальныя пораженія чередовались для буровъ, но надежды на полную побѣду становились все слабѣе.
   Переѣздъ Президента Крюгера изъ Парижа въ Кельнъ былъ сплошнымъ тріумфомъ; его вездѣ встрѣчали съ искреннимъ, сердечнымъ участіемъ. Съ пограничной станціи Германіи онъ послалъ императору депешу такого содержанія:
   "При вступленіи на германскую землю, не могу не выразить вашему величеству чувства дружескаго расположенія и почтительной преданности".
   Въ Кельнѣ его ожидали восторженныя манифестаціи. Сердце Крюгера радостно билось и надежда, что онъ, старикъ, принесетъ миръ своей родинѣ, крѣпла въ немъ съ каждымъ днемъ.
   Изъ Лейпцига пріѣхала депутація отъ "древне-германскаго союза", съ профессоромъ Гассе во главѣ, и поднесла президенту адресъ и вѣнокъ изъ эдельвейсовъ. Глубоко тронутый президентъ отвѣтилъ дрожавшимъ отъ волненія голосомъ:
   -- Благодарю моихъ нѣмецкихъ братьевъ за сочувствіе мнѣ и нашему народу. Въ этой борьбѣ слабаго ребенка съ сильнымъ человѣкомъ, каждое доказательство участія дорого. Я надѣюсь на Бога. Онъ защититъ право и справедливость, за которыя мы боремся. На вашъ адресъ я отвѣчу письменно. Благодарю васъ отъ всего сердца.
   Послѣ этой радостной надежды президентъ Крюгеръ испыталъ горькое разочарованіе, когда, пріѣхавшій изъ Люксенбурга въ Кельнъ посланный германскаго императора Богендорфъ сообщилъ ему, что его величество, къ крайнему сожалѣнію, по независящимъ обстоятельствамъ, не можетъ теперь принять его...
   Маститый президентъ съ грустью рѣшилъ пока воздержаться отъ поѣздки въ Берлинъ и направился изъ Кельна въ Голландію.
   

VII.

   Альтенбергъ старательно занимался приготовленіями къ свадьбѣ, и она скоро состоялась. Генеральный консулъ былъ приглашенъ на семейное торжество, а Штромвальдъ привелъ нѣсколькихъ близкихъ друзей. Вѣнчаніе происходило въ домѣ Ротштейна, въ одной изъ комнатъ перваго этажа, роскошно убранной цвѣтами и растеніями. Въ темной зелени пальмъ и лавровъ выдѣлялись чудныя хризантемы, отъ нѣжно розовыхъ и желтыхъ до малиновыхъ. Въ концѣ комнаты, на алтарѣ, стояло мраморное распятіе, бывшее еще при вѣнчаніи родителей Марты, и два большихъ серебряныхъ подсвѣчника -- тоже фамильное достояніе Ротштейновъ. Невѣста была въ простомъ платьѣ изъ прелестнаго китайскаго шелка, отдѣланномъ драгоцѣнными старинными кружевами. У ворота была брилліантовая брошь въ серебряной оправѣ, сохранившаяся отъ вѣнчальнаго наряда матери Альтенберга. Онъ такъ любилъ эту вещь, что даже привезъ ее съ собой въ Китай и только сегодня подарилъ невѣстѣ, которая съумѣла оцѣнить подарокъ. Пасторъ, молодой нѣмецкій миссіонеръ, укрывшійся отъ боксеровъ въ Шанхай, совершилъ обрядъ вѣнчанія.
   Послѣ вѣнчанія, дядя новобрачной, заступившій мѣсто ея отца, благословилъ и поздравилъ молодыхъ, и всѣ пошли къ столу.
   Сидѣли долго, весело болтали, говорилось много рѣчей и тостовъ, а поздно вечеромъ Альтенбергъ горячо обнялъ жену, съ которой долженъ былъ на другой день предпринять длинный путь на родину, и вернулся съ Штромвальдомъ въ свой отель.
   На другой день послѣ свадьбы, Альтенбергъ рано пришелъ къ Ротштейнамъ и высказалъ желаніе заѣхать, возврашаясь на родину, въ Кіао-Чау, чтобъ познакомить жену съ начальнымъ пунктомъ его службы въ Китаѣ. Марта, совсѣмъ готовая къ отъѣзду, очень обрадовалась этому плану, и Ротштейнъ вполнѣ одобрилъ его, находя, что Альтенбергу, послѣ болѣзни, не мѣшаетъ отдохнуть передъ длиннымъ путешествіемъ.
   Штромвальдъ предполагалъ ѣхать прямо въ Берлинъ и заняться тамъ приготовленіями къ встрѣчѣ молодыхъ. Багажъ отправили раньше и, послѣ семейнаго завтрака, Альтенберговъ проводили до шлюпки, которая доставила ихъ на пароходъ.
   

VIII.

   Послѣ отъѣзда Альтенберговъ, Штромвальдъ прожилъ еще недѣли двѣ въ Шанхаѣ, а потомъ уѣхалъ въ Европу на одномъ изъ крупнѣйшихъ пароходовъ.
   Черезъ нѣсколько недѣль веселаго переѣзда, при чудной погодѣ, пришли въ Кургафенъ, откуда онъ, не останавливаясь, проѣхалъ въ Берлинъ. Онъ долго не былъ въ столицѣ и былъ пораженъ, насколько она украсилась за послѣднее время.
   Долго бродилъ онъ по улицамъ, восхищаясь своей родиной, побывалъ въ Тиргартенѣ и, возвращаясь обратно, замѣтилъ, что сильно проголодался. Онъ вошелъ въ маленькій ресторанчикъ, которые такъ уютны и аппетитны въ Берлинѣ, подкрѣпился и выпилъ кружку янтарнаго пива, потомъ пошелъ домой переодѣться и поѣхалъ къ доктору Вархнеру.
   Онъ обѣщалъ это Альтенбергу, незадолго до свадьбы получившему грустное извѣстіе о смерти Мертенштейна; его-же письма Розинтѣ и Вархнеру остались безъ отвѣта, что очень его тревожило.
   Съ грустью поднялся Штромвальдъ по лѣстницѣ, отдалъ свою карточку отворившему ему лакею, написавъ на ней, что онъ отъ имени Альтенберга. Черезъ нѣсколько минутъ его провели въ кабинетъ доктора, который принялъ его съ грустнымъ выраженіемъ лица и подвелъ къ дивану, не говоря ни слова.
   -- Я для васъ чужой человѣкъ, докторъ,-- дрогнувшимъ голосомъ заговорилъ Штромвальдъ:-- но вы, надѣюсь, не сомнѣваетесь въ моемъ глубокомъ сочувствіи. Альтенбергъ мой ближайшій другъ, а я знаю, что Мертенштейнъ былъ единственнымъ другомъ, не отвернувшимся отъ него въ тяжелое время. Альтенбергъ просилъ меня побывать у васъ и сообщить ему о васъ и вашей дочери.
   -- Благодарю васъ и нашего общаго друга Альтенберга,-- сказалъ Вахнеръ.-- У насъ такъ много горя было за послѣднее время, что у меня духа не хватило отвѣчать на его письма. Сообщите ему все сами. Моя дочь, послѣ неожиданнаго извѣстія о смерти жениха, сама была при смерти. Мы съ женой состарились отъ горя за эти мѣсяцы ея болѣзни. Она поправилась теперь физически, но нравственное состояніе ея требуетъ полнаго покоя и тщательнаго ухода. Теперь она гоститъ у своей подруги въ имѣніи, и мы надѣемся, что она тамъ поправится.
   Потомъ Вархнеръ разспросилъ подробно о жизни Альтенберга въ Китаѣ и о его женѣ.
   Они долго сидѣли, разговаривая какъ старые знакомые и, наконецъ, докторъ попросилъ Штромвальда остаться у нихъ обѣдать, на что тотъ охотно согласился.
   На слѣдующій день Штромвальдъ отправился къ генералу Штейнфельду. Отвѣтивъ Маріи на ея письмо къ Альтенбергу, онъ продолжалъ съ ней оживленную переписку и обѣщалъ, по пріѣздѣ въ Берлинъ, побывать у нее и разсказать всѣ подробности объ Альтенбергѣ. Самъ генералъ тоже приписалъ нѣсколько любезныхъ словъ къ письму Маріи, такъ какъ не переставалъ горько упрекать себя въ несправедливости къ Альтенбергу и самовольномъ разрушеніи счастья дочери. Марія стала спокойна теперь; но ея прежняя беззавѣтная веселость смѣнилась задумчивой серьезностью.
   Когда Штромвальдъ пришелъ, Марія была одна дома и встрѣтила его въ той самой гостиной, гдѣ Альтенбергъ ей сдѣлалъ предложеніе. Въ глазахъ ея стояли слезы, но она дружески протянула руку Штромвальду и сказала своимъ задушевнымъ голосомъ:
   -- Я очень рада васъ видѣть, хотя вы напоминаете мнѣ грустное время моей жизни. Вы съ такой добротой и сердечностью писали мнѣ, что это дало мнѣ нѣкоторое утѣшеніе. Я не была виновата во всемъ происшедшемъ, но страдала больше всѣхъ. Мой отецъ былъ неумолимъ, а я такъ привыкла съ дѣтства подчиняться его волѣ, что не посмѣла даже послать прощальный привѣтъ Альтенбергу. Очень понятно, что его любовь постепенно угасла. Я вамъ очень благодарна за всѣ сообщенныя свѣдѣнія и за то, что вы теперь посѣтили насъ.
   -- Я искренно сочувствовалъ вашему горю и преклонялся передъ вашей покорностью отцовской волѣ. Альтенбергу, можетъ быть, не слѣдовало окончательно терять надежду, но его такъ неожиданно поразилъ этотъ ударъ, что онъ хотѣлъ порвать всякую связь съ родиной. Немудрено также, что его оскорбленное сердце откликнулось на любовь, полную преданности и довѣрія. Я ужъ писалъ вамъ, что онъ обручился съ фрейленъ Мартой Ротштейнъ. Недавно состоялась ихъ свадьба и они скоро пріѣдутъ въ Берлинъ. Вамъ, вѣроятно, извѣстно, что Альтенбергу предложено его прежнее мѣсто, и онъ просилъ меня подыскать имъ квартиру.
   Марія вздрогнула при мысли о возможной тяжелой встрѣчѣ, но, подавивъ слезы, отвѣчала со вздохомъ:
   -- Я не виновата и ни въ чемъ не могу упрекнуть Альтенберга. Судьба дала ему лучшее счастье, я тоже примиряюсь со своимъ удѣломъ и готова быть вѣрнымъ другомъ для нихъ. Вы доставите мнѣ большое удовольствіе, если будете часто посѣщать насъ; мои родители очень пожалѣютъ, что вы не застали ихъ сегодня.
   -- Я остаюсь пока въ Берлинѣ и съ вашего позволенія охотно воспользуюсь вашимъ приглашеніемъ.
   Въ эту минуту раздался звонокъ, и генералъ быстро вошелъ въ комнату, дружески протягивая руку Штромвальду:
   -- Только что узналъ, что вы здѣсь, и спѣшу поблагодарить васъ за посѣщеніе, дорогой господинъ Штромвальдъ. Мы ежедневно поджидали васъ. Ваши сердечныя письма доставили большое утѣшеніе моей бѣдной дѣвочкѣ. Я былъ жестокъ и несправедливъ къ Альтенбергу, но горько поплатился за это, видя страданія моей дочери. Но не будемъ больше говорить объ этомъ. Вы, конечно, разсказали Маріи все, что она хотѣла знать, а теперь останьтесь обѣдать съ нами?
   -- Сегодня, къ сожалѣнію, не могу, ваше превосходительство. Я ужъ сговорился съ нѣсколькими старыми пріятелями и прошу позволенія удалиться. Я и такъ, кажется, опоздалъ.
   -- Такъ мы не будемъ теперь васъ задерживать, но приходите къ намъ поскорѣе. Моя жена будетъ очень жалѣть, что не видала васъ сегодня.
   Штромвальдъ простился съ генераломъ и почтительно покронился Маріи, которая протянула ему руку и сказала, вскидывая на него свои чудные синіе глаза:
   -- До свиданья, дорогой другъ, вы дѣйствительно были такимъ для меня.
   Штромвальдъ задумчиво шелъ домой, а на губахъ его мелькала иногда счастливая улыбка.
   

VIII.

   Въ Англіи господствовало сильное возбужденіе, вслѣдствіе неожиданной и тяжкой болѣзни королевы Викторіи, царствовавшей шестьдесятъ четыре года и пользовавшейся общей любовью и уваженіемъ своихъ подданныхъ. Внукъ ея, германскій императоръ, при первомъ извѣстіи о болѣзни поспѣшилъ въ Англію. Вскорѣ по прибытіи императора въ Осборнъ, королева скончалась на восемьдесятъ второмъ году жизни.
   Королева Викторія, по смерти своего дяди Вильгельма IV. какъ единственная дочь его покойнаго брата, вступила восемнадцати лѣтъ на престолъ Великобританіи 20 іюня 1837 г., а три года спустя вышла замужъ за принца Альберта Саксенъ-Кобургъ-Готскаго. Со смертью королевы Викторіи угасъ ганноверскій домъ, который принялъ англійскій престолъ въ 1714 г., какъ наслѣдникъ рода Стюартовъ. Королевѣ наслѣдовалъ ея старшій сынъ, Альбертъ-Эдуардъ принцъ Уэльскій, родившійся 9 ноября 1841 г., принявшій имя Эдуарда VII и торжественно провозглашенный въ сенъ-джемскомъ дворцѣ, два дня послѣ смерти королевы, королемъ Великобританіи и Ирландіи и императоромъ Индіи. Съ нимъ началась династія Саксенъ-Кобургъ-Готскаго рода.
   Передъ смертью королева опять повторила внуку настоятельный совѣтъ неизмѣнной дружбы между Англіей и Германіей. Онѣ должны сплотиться, оставаясь при этомъ вполнѣ независимыми.
   Императоръ понималъ серьезное значеніе этихъ отношеній, испытанныхъ за послѣднюю китайскую войну, гдѣ Англія неизмѣнно стояла на сторонѣ Германіи.
   И перемѣна правленія въ Англіи не внесла никакихъ измѣненій въ отношенія обоихъ государствъ, чего, видимо, ждали и желали многіе.
   

IX.

   По выходѣ отъ Штейнфельдовъ, Штромвальдъ побывалъ еще кое-гдѣ для своихъ литературныхъ занятій, а потомъ отправился въ "Кайзергофъ", гдѣ долженъ былъ встрѣтиться со старыми пріятелями. Они усѣлись за приготовленный для нихъ столикъ, спросили вина, и разговоръ самъ собой перешелъ въ китайскія событія. Штромвальдъ интересно разсказывалъ, и многіе за сосѣдними столиками прислушивались къ его словамъ.
   Въ разговорѣ ему неоднократно случалось упоминать имя Альтенберга, о которомъ онъ отзывался съ большой похвалой, при чемъ указалъ также и на то, что Альтенбергъ подвергся ложному обвиненію, послужившему поводомъ къ его службѣ въ Китаѣ.
   За сосѣднимъ столомъ кто-то спросилъ про Альтенберга, и какой-то господинъ довольно пренебрежительно пояснилъ, что онъ былъ замѣшанъ въ исторіи шулеровъ, но основательно или нѣтъ -- это осталось невыясненнымъ.
   Сказалъ онъ это довольно громко. Штромвальдъ, услыхавъ такой отзывъ, прямо подошелъ къ столу:
   -- Я сейчасъ слышалъ оскорбительные отзывы о господинѣ Альтенбергѣ. И заявляю, что это несправедливо, а потому прошу васъ взять свои слова назадъ.
   Господинъ отвѣчалъ холодно и высокомѣрно:
   -- Я слышалъ за вѣрное то, что сказалъ, но не слыхалъ, чтобъ господинъ Альтенбергъ былъ оправданъ отъ справедливаго обвиненія.
   -- А я утверждаю, что это невѣрно, и настоятельно предлагаю вамъ отказаться отъ вашихъ словъ.
   -- Ни одного слова не беру назадъ, -- холодно отвѣтилъ господинъ, показавшійся Ротенбахомъ, тоже недавно вернувшемся изъ Китая.
   -- А я заявляю, что вы солгали, -- дрожащимъ голосомъ крикнулъ Штромвальдъ.-- Я отвѣчаю за честь моего друга.
   Черезъ нѣсколько минутъ, одинъ изъ пріятелей Штромвальда передалъ вызовъ Ротенбаху на слѣдующее утро.
   Весь инцидентъ произошелъ такъ тихо, что не возбудилъ никакого смятенія въ залѣ.
   Штромвальдъ попросилъ двоихъ изъ своихъ друзей быть его секундантами, и общество еще долго просидѣло за интересной бесѣдой.
   Секунданты отказались отъ примиренія и дуэль должна была состояться на слѣдующій день въ Грюневальдѣ, на разсвѣтѣ.
   Штромвальдъ привыкъ къ оружію и, спокойно осмотрѣвъ курокъ пистолета, всталъ на указанное секундантомъ мѣсто.
   Ротенбахъ съ презрительной усмѣшкой занялъ свое мѣсто и взялъ пистолетъ.
   Секунданты дали знакъ. Штромвальдъ спокойно прицѣлился и выстрѣлилъ первымъ. Пуля просвистѣла надъ плечомъ противника. Тотъ едва шелохнулся, только метнулъ злобный взглядъ и почти не цѣлился, но не промахнулся. Штромвальдъ схватился за бокъ. Показалась струйка крови и секундантъ едва успѣлъ поддержать его. Секундантъ Ротенбаха также подбѣжалъ и передалъ извиненіе, а секундантъ Штромвальда призналъ себя удовлетвореннымъ.
   Докторъ наскоро сдѣлалъ перевязку, раненнаго положили въ карету и медленно повезли въ городъ. Штромвальда уложили въ постель. Докторъ призналъ рану не опасной, но требовавшей тщательнаго ухода и безусловнаго покоя.
   Одинъ изъ друзей остался при больномъ, другіе обѣщали чередоваться.
   Слухъ о столкновеніи и о послѣдовавшей за нимъ дуэли разнесся по городу, хотя объ этомъ говорилось по секрету, въ виду строгой отвѣтственности передъ закономъ. Въ высшихъ кругахъ съ большимъ интересомъ относились къ этому дѣлу, и Штейнфельдъ, придя домой къ обѣду, съ волненіемъ сообщилъ городскую новость.
   -- Я надѣялся скоро увидать его у насъ, -- заключилъ онъ: -- но теперь ему долго не придется выходить. Я непремѣнно навѣщу его на-дняхъ.
   Генералъ въ тотъ же день отправился къ Штромвальду. Послѣдній дремалъ, но былъ разбузженъ своимъ пріятелемъ и страшно обрадовался и удивился, увидавъ Штейнфельда. Генералъ весело, но съ отеческой ласковостью поговорилъ съ нимъ, обѣщалъ часто навѣщать и привести также жену и дочь
   -- Мы постараемся загладить нашу вину передъ вашимъ другомъ,-- сказалъ онъ на прощанье:и тогда, надѣюсь, онъ проститъ намъ.
   На другой день Штромвальдъ чувствовалъ себя бодрѣе. Его пріятель Бергманъ провелъ ночь у него, а пріѣхавшій докторъ заявилъ, что все идетъ хорошо, но надо беречься и надолго избѣгать рѣзкихъ движеній. Бергманъ сдѣлалъ запасъ книгъ и газетъ и обѣщалъ Штромвальду читать все свободное отъ службы время. Штромвальдъ поблагодарилъ и просилъ почитать ему что нибудь веселое, говоря, что у него масса дѣла и перспектива потерять такъ много дорогого времени очень огорчаетъ его. Бергманъ сейчасъ же принялся за чтеніе, а Шромвальдъ оживился, и докторъ заѣхавшій взглянуть на него, остался вполнѣ доволенъ своимъ паціентомъ. Когда Бергманъ ушелъ на службу, къ кровати больного придвинули столикъ съ книгами и газетами, но его стало клонить ко сну и онъ заснулъ. Приблизительно черезъ часъ его разбудилъ лакей докладывая о приходѣ генерала Штейнфельда.
   -- Я вамъ привелъ мою жену, которая хочетъ ухаживать за вами во время болѣзни,-- весело сказалъ генералъ, входя.
   Пожилая дама подошла къ Штромвальду, но не позволила ему поцѣловать ей руку, такъ какъ ему запрещены были всякія движенія. Больной даже вздрогнулъ отъ радости, замѣтивъ и Марію, скромно стоявшую сзади матери. Она быстро поздоровалась съ нимъ и придвинула стулья для всѣхъ. Генералъ подробно разспросилъ Штромвальда, ласково потрепалъ его по плечу и сказалъ:
   -- Вы скоро поправитесь, голубчикъ, только будьте осторожны. Я буду каждый день навѣщать васъ, а жена и дочь будутъ сидѣть съ вами, пока ваши друзья будутъ на службѣ. Дамы лучше насъ умѣютъ ходить за больными.
   -- Не знаю, какъ и благодарить ваше превосходительство,-- сказалъ Штромвальдъ, стараясь приподняться.
   -- Не двигаться!-- прервалъ его генералъ.-- А вы смотрите, чтобъ онъ не шевелился,-- обратился въ къ женѣ и дочери.
   Генералъ скоро ушелъ, а генеральша рѣшительно заявила больному:
   -- Я буду строго исполнять приказанія моего мужа, дорогой господинъ Штромвальдъ, а вы будьте послушны. Мы съ дочерью можемъ болтать и развлекать васъ, а вы лежите смирно и молчите.
   При этомъ она вынула книгу изъ сумочки.
   -- Вотъ послѣдній романъ, который всѣ расхваливаютъ. Моя дочь будетъ его читать, кстати и я послушаю. Такимъ образомъ, какъ видите, благодарить насъ не за что -- мы эгоистично доставляемъ сами себѣ удовольствіе.
   -- О, еслибъ всѣ были такъ эгоистичны!-- съ восторгомъ замѣтилъ Штромвальдъ.
   Марія читала очень хорошо, съ большимъ выраженіемъ, а романъ былъ дѣйствительно интересенъ.
   Когда Бергманъ вернулся, то госпожа Штейнфельдъ и прежде знавшая его, поговорила съ нимъ, потомъ дамы передали ему попеченіе о больномъ и ушли, обѣщая вернуться завтра.
   -- Тебѣ везетъ, -- сказалъ Бергманъ, подсаживаясь къ Штромвальду.-- Когда ухаживаютъ генералы и красивыя барышни, немудрено скоро поправиться. Въ городѣ много болтаютъ, но ужъ больше никто не рѣшится задѣть тебя. Въ высшихъ сферахъ молчатъ, видя, что генералъ вполнѣ на твоей сторонѣ.
   На другой день пріѣхалъ докторъ, остался очень доволенъ положеніемъ больного, но все-таки велѣлъ избѣгать движеній и утомительныхъ разговоровъ. Утромъ Бергманъ прочиталъ больному всѣ газеты. Штромвальдъ слушалъ внимательно, но иногда отвлекался, вспоминая вчерашнее и предстоявшее посѣщеніе. Онъ заинтересовался Маріей еще во время переписки, и теперь сердечно радовался случаю увидать ее. Онъ обѣдалъ одинъ и погрузился въ глубокій, укрѣпляющій сонъ. Черезъ нѣскольло часовъ лакей разбудилъ его и подалъ письмо отъ Альтенберга, который извѣщалъ о своемъ возвращеніи въ Берлинъ черезъ нѣсколько недѣль и просилъ Штромвальда подыскать имъ просторную квартиру въ окрестностяхъ Тиргартена. Альтенбергъ писалъ, что ихъ прелестное путешествіе омрачилось только въ Кіао-Чау извѣстіемъ о смерти капитана Іешке, на могилу котораго они ходили съ женой и возложили вѣнокъ.
   Штромвальдъ сейчасъ-же продиктовалъ своему старому лакею отвѣтъ, въ которомъ разсказалъ о появленіи Ротенбаха и объ его низкихъ инсинуаціяхъ, въ послѣдовавшей дуэли онъ былъ легко раненъ, но теперь поправляется и будетъ скоро на ногахъ. О своихъ сношеніяхъ съ семействомъ Штейнфельдовъ онъ умолчалъ, боясь, что это произведетъ непріятное впечатлѣніе на Альтенберга.
   Наконецъ, пришла госпожа Штейнфельдъ съ дочерью. Штромвальдъ обрадовался, велѣлъ привести комнату въ порядокъ, укутался въ теплый халатъ и попросилъ дорогихъ гостей войти. Поздоровавшись, генеральша пощупала пульсъ больного, осталась довольна и объявила, что онѣ принесли еще интересную книгу.
   -- Вы можете насъ слушать, дорогой Штромвальдъ, но разговаривать все-таки не должны.
   Мать и дочь читали поочередно.
   Черезъ нѣсколько часовъ пришелъ генералъ, заботливо освѣдомился о здоровьи больного, весело болталъ, разсказывалъ городскія новости, потомъ они всѣ ушли, оставивъ Штромвальда въ самомъ радостномъ настроеніи.
   

X.

   Альтенберги совершали свое путешествіе не торопясь, останавливаясь вездѣ, гдѣ было на что посмотрѣть.
   Поправлялся и Штромвальдъ, но медленно. Онъ былъ даже доволенъ, что Альтенбергъ даетъ ему время выздоровѣть окончательно.
   Бергманъ заботливо ухаживалъ за нимъ.
   Штромвальда посѣтилъ также докторъ Вархнеръ, только что узнавшій объ его болѣзни.
   -- Я хотѣлъ лично удостовѣриться, не опасно-ли ваше положеніе и не могу-ли я быть вамъ полезенъ?
   -- Очень благодаренъ вамъ, докторъ, но моя рана не опасна и я надѣюсь скоро поправиться. Скажите мнѣ лучше, не получили-ли вы извѣстій о вашей дочери?
   -- Въ первый разъ за все это время мы получили нѣсколько успокоительныя свѣдѣнія. Розинта сама выразила желаніе вернуться къ намъ, и мы скоро ожидаемъ ее вмѣстѣ съ подругой.
   Штромвальдъ сообщилъ, что и Альтенбергъ скоро пріѣдетъ въ Берлинъ съ женой, и ему надо выздоровѣть, такъ какъ онъ обѣщалъ имъ найти и устроить квартиру.
   -- Я очень радъ буду увидать Альтенберга, -- отозвался докторъ Вархнеръ.-- Я сейчасъ узналъ изъ вполнѣ достовѣрнаго источника, что Альтенбергу предложено его прежнее мѣсто, а какъ только онъ сдастъ экзаменъ, ему дадутъ повышеніе.
   Они оба искренно порадовались упроченной будущности Альтенберга и докторъ Вархнеръ простился, обѣщая еще побывать на-дняхъ.
   

XI.

   Послѣ интереснаго переѣзда моремъ, Альтенбергъ съ женой высадились въ Генуѣ и, такъ какъ Марта мало знала Италію, то рѣшили пробыть тамъ нѣсколько недѣль и осмотрѣть достопримѣчательности. Альтенбергъ пожалѣлъ даже, что они не высадились раньше и не осмотрѣли Римъ и обѣщалъ Мартѣ свезти ее туда, какъ только получитъ первый отпускъ. Пробывъ нѣсколько дней въ Генуѣ, они поѣхали черезъ Павію и Миланъ въ прелестную Монцу, гдѣ годъ тому назадъ погибъ отъ руки убійцы итальянскій король Гумбертъ.
   Въ Монцѣ еще продолжали говорить объ этомъ событіи, и Альтенбергъ разспрашивалъ всѣ подробности, такъ какъ за время своего пребыванія въ Китаѣ мало слѣдилъ за европейскими дѣлами.
   Къ вечеру Альтенберги взяли экипажъ и поѣхали въ загородный королевскій дворецъ, гдѣ такъ увлеклись красотой мѣстоположенія и чуднымъ паркомъ, что ужъ при лунномъ свѣтѣ вернулись домой.
   На другой день они пошли осматривать достопримѣчательности города и, между прочимъ, главное сокровище города, такъ называемую "Желѣзную корону". Это древняя лонгобардская королевская корона заказана была, по преданію, короловой Теодолиндой для ея супруга Айгилуфа въ 593 г., въ дѣйствительности-же ее считаютъ произведеніемъ ІХ-го столѣтія. Корона изображаетъ широкій золотой обручъ, безъ зубцовъ, покрытый зеленой эмалью съ золотыми цвѣтами, украшенный двадцатью двумя драгоцѣнными камнями. Когда Наполеонъ I короновался въ Миланѣ, какъ король Италіи, 5 іюня 1805 г., онъ основалъ орденъ "Желѣзной короны" въ память этого событія. Внутренній желѣзный обручъ сдѣланъ, по преданію, изъ гвоздя отъ креста Спасителя. Затѣмъ Альтенберги осмотрѣли древнюю церковь Санъ-Джіованни, тоже построенную лонгобардской королевой Теодолиндой въ 595 г. и обновленную въ IV столѣтіи. Они особенно любовались мраморнымъ фасадомъ церкви и древней колокольней въ восемьдесятъ метровъ вышины.
   

XII.

   Хотя президентъ Крюгеръ отстранялся отъ войны съ Англіей и мирно жилъ въ Голландіи, а Мериссенъ, разрушивъ копи, чтобъ онѣ не попали въ руки враговъ, удалился съ семьей въ уединенную виллу, тѣмъ не менѣе большинство буровъ продолжали ожесточенно вести войну и нерѣдко съ большимъ успѣхомъ. Но и англичане не теряли надежду на окончательную побѣду.
   Чэмберленъ, руководившій колоніальной политикой, хотѣлъ во что бы то ни стало подчинить весь Трансвааль владычеству Англіи, но буры, подъ предводительствомъ храбраго генерала Боты, не сдавались.
   Буры довольно значительной партіей двинулись съ юга, желая неожиданно напасть на англичанъ. Они двигались медленно, все не наталкиваясь на враговъ, какъ вдругъ показались англичане, шедшіе имъ навстрѣчу. Буры двинулись, надѣясь на отступленіе враговъ, но у нихъ оказалось сильное прикрытіе, и они храбро вступили въ бой. Буры потерпѣли большой уронъ, а англичане продолжали подавлять своей численностью.
   Генералъ Бота, видя безполезность обороны, приказалъ отступить, но къ англичанамъ подоспѣло еще подкрѣпленіе, и бурамъ ничего не оставалось, какъ спасаться бѣгствомъ, пользуясь знаніемъ мѣстности и горныхъ тропинокъ. При этомъ многіе буры, лишившись лошадей, были забраны англичанами въ плѣнъ и уведены по направленію къ морю. Ихъ заковали въ кандалы и объявили, что отправятъ на островъ Св. Елены. Буры заявили, что это несправедливо, такъ какъ они всѣхъ плѣнныхъ возвращаютъ, но на слова ихъ не обращали никакого вниманія и повели дальше.
   Бота, съ кучкой оставшихся при немъ буровъ, отчаянно отбивались отъ враговъ, желавшихъ захватить храбраго предводителя. Бой происходилъ у подножія крутой, почти отвѣсной горы, и Бота уговорилъ своихъ взобраться на эту гору. Рискъ былъ громадный, лошади и люди едва карабкались, рискуя ежеминутно свалиться въ пропасть, но это было единственнымъ спасеніемъ. Англичане, пораженные, послали нѣсколько выстрѣловъ въ догонку смѣльчакамъ, но не ранили никого. Буры поднимались медленно, шагъ за шагомъ; никто не говорилъ ни слова, и, послѣ нѣсколькихъ часовъ невѣроятныхъ усилій, они перевалили черезъ гору и поскакали по долинѣ въ деревню, гдѣ накормили и пріютили измученныхъ людей и лошадей.
   И до Мериссеновъ дошла вѣсть о пораженіи буровъ и геройскомъ спасеніи генерала Боты. Всѣ пришли въ уныніе, сознавая, что нѣтъ надежды на побѣду.
   Старикъ Форбергъ все чаще совѣтовалъ, за послѣднее время, покинуть Трансвааль и переселиться въ Германію или къ столь сочувственно относящуюся къ бурамъ Голландію. Мериссенъ горячо оспаривалъ, обыкновенно, этотъ планъ, но сегодня молча поникъ головой, а жена его заплакала и пожала руку мужа, какъ бы ободряя на тяжелое рѣшеніе.
   

XIII.

   Альтенберги прожили почти три недѣли въ Монцѣ, осмотрѣли все до мельчайшихъ подробностей, потомъ пробыли нѣсколько дней на Лаго-ди-Комо, насладились очаровательнымъ Лаго-Маджіоре и безъ остановокъ проѣхали въ Мюнхенъ.
   Чѣмъ ближе къ родинѣ, тѣмъ горячѣе стремился Альтенбергъ въ Берлинъ для выясненія своей будущности. Они даже сократили свое пребываніе въ Мюнхенѣ, получивъ письмо Штромвальда, которое проѣхалось въ Кіао-Чау и догнало ихъ тутъ. Извѣстіе о дуэли, о появленіи Ротенбаха и его гнусномъ поступкѣ сильно разстроило Альтенберга.
   Марта, съ ея спокойной разсудительностью, скоро разсѣяла его мрачное состояніе духа, и на другой день, къ вечеру, они, счастливые и довольные, прибыли въ Берлинъ.
   Къ великому огорченію Альтенберга, ихъ встрѣтилъ на вокзалѣ не Штромвальдъ, а его пріятель Бергманъ. Штромвальдъ велѣлъ передать имъ сердечное привѣтствіе и сожалѣніе, что не можетъ лично ихъ встрѣтить, такъ какъ еще не выходитъ, но проситъ ихъ завтра къ обѣду.
   Квартира для нихъ была готова, благодаря стараніямъ и любезности Бергмана. Они сѣли въ экипажъ и поѣхали въ Тиргартенштрассе, съ прелестными домами, напоминающими виллы. Всѣ окна перваго этажа были ярко освѣщены, убраны цвѣтами; Штромвальдъ, несмотря на свою болѣзнь, позаботился даже о прислугѣ. Молодые обошли всѣ комнаты и отъ души поблагодарили Бергмана за выборъ и устройство квартиры. Въ кабинетѣ Альтенбергъ нашелъ всю свою прежнюю мебель. Путешественники переодѣлись, попросили Бергмана остаться ужинать съ ними и Марта, садясь за столъ, увидала на немъ роскошный букетъ. Альтенбергъ замѣтилъ въ немъ карточку генерала Штейнфельда съ искреннимъ привѣтомъ молодымъ. Марта, прочитавъ ее, шепнула мужу:
   -- Я постараюсь подружиться съ ними, а ты, конечно, забудешь и простишь зло, которое они невольно причинили тебѣ.
   -- Благодарю тебя за эти слова, дорогая,-- отвѣчалъ Альтенбергъ.-- Теперь я охотно увижусь и примирюсь съ ними.
   Послѣ ужина Альтенбергъ пошелъ къ Штромвальду, желая непремѣнно въ тотъ-же день увидать его, а когда, вернулся, то Марта собственноручно приготовила пуншъ и они еще довольно долго просидѣли съ Бергманомъ, оживленно бесѣдуя.
   

XIV.

   Весь свѣтъ казался Альтенбергу преобразившимся, когда онъ на другой день одѣлся не спѣша и прошелъ въ столовую, гдѣ Марта ужъ занималась приготовленіемъ кофе. Имъ такъ пріятно было быть дома -- на родинѣ.
   Скоро зашелъ Бергманъ напомнить обѣщаніе быть сегодня у Штромвальда.
   -- Я приду непремѣнно,-- сказалъ Альтенбергъ:-- а жена, вѣроятно, даже еще раньше меня, чтобъ заняться обѣдомъ, что по ея части, а мнѣ надо прежде пойти на мѣсто служенія. Вы, конечно, тоже придете отпраздновать вмѣстѣ наше возвращеніе?
   Бергманъ обѣщалъ и пошелъ проводить Альтенберга къ его бывшему начальнику, совѣтнику Ранерту, которому Альтенбергъ долженъ былъ представиться.
   Альтенбергъ отдалъ свою карточку и его сейчасъ-же ввели въ кабинетъ Ранерта.
   -- Очень радъ, васъ видѣть. Давненько мы съ вами не видались, -- привѣтливо сказалъ старикъ, указывая ему на стулъ.-- Я очень жалѣлъ васъ, но въ то время ничѣмъ не могъ вамъ помочь. Впослѣдствіи, конечно, все обошлось-бы, но вы ужъ были далеко. Теперь, послѣ самыхъ лестныхъ свѣдѣній о вашей полезной дѣятельности въ Китаѣ, я настоялъ, чтобъ васъ перевели сюда.
   -- Искренно благодарю и постараюсь оправдать ваше довѣріе. Прежде всего мнѣ нужно сдать экзаменъ, а затѣмъ я вступлю въ должность.
   -- Я охотно оставилъ-бы васъ у себя,-- привѣтливо замѣтилъ совѣтникъ:-- но это къ сожалѣнію, невозможно.
   -- Невозможно?-- испугался Альтенбергъ.-- Неужели прежнее обвиненіе...
   -- Не въ этомъ дѣло! Васъ предназначаютъ для другого. Вы служили тамъ по дипломатической части и на этомъ поприщѣ будете продолжать вашу службу и здѣсь, какъ рѣшило высшее начальство.
   -- Это большая честь для меня, -- радостно воскликнулъ Альтенбергъ.-- Но въ чемъ-же будутъ состоять мои обязанности?
   -- Ничего опредѣленнаго я сказать вамъ не могу. Отправляйтесь завтра-же къ предсѣдателю Бронтгейму, и все узнаете.
   Они еще долго говорили о Китаѣ и о службѣ Альтенберга; наконецъ Ранерту ужъ пора было идти на службу, а Альтенбергу къ Штромвальду.
   Альтенбергъ зашелъ домой, но Марта ужъ ушла, купила по дорогѣ цвѣтовъ и изящно убрала столъ къ обѣду, принесенному изъ хорошаго ресторана.
   Альтенбергъ засталъ своего друга лежащимъ на диванѣ, но очень бодрымъ. Потомъ пришелъ Бергманъ и съ величайшимъ интересомъ слушалъ ихъ воспоминанія. Ему даже становилось завидно, что онъ спокойно сидѣлъ въ Берлинѣ, когда они такъ много видѣли и пережили столько событій.
   

XV.

   На другой день Альтенбергъ зашелъ къ Штромвальду, а потомъ отправился въ министерство. Тайный совѣтникъ Браунъ немедленно и очень любезно его принялъ.
   -- Вамъ пришлось перенести тяжелую клевету, господинъ Альтенбергъ, но ваша полезная дѣятельность въ Китаѣ оцѣнена по заслугамъ. Если вы хотите занять здѣсь, въ Берлинѣ, мѣсто по министерству иностранныхъ дѣлъ, то мнѣ поручено посвятить васъ въ ваши обязанности.
   -- Я буду очень счастливъ,-- съ радостью отозвался Альтенбергъ:-- и постараюсь возможно скорѣе выдержать экзаменъ на чинъ асессора.
   -- Не нужно. Мнѣ разрѣшено вамъ сообщить, что вы приняты въ министерство съ чиномъ асессора и съ завтрашняго дня можете вступить въ должность.
   Браунъ просилъ его придти завтра утромъ.
   -- Я долженъ самъ представить васъ предсѣдателю,-- добавилъ онъ.-- Вамъ придется прежде всего сообщить намъ о положеніи дѣлъ въ Китаѣ, которое вамъ хорошо извѣстно, а потомъ, кажется, вамъ дано будетъ важное порученіе. Здѣсь скоро ожидается чрезвычайное посольство отъ китайскаго императора, и вы будете участвовать въ приготовленіяхъ къ встрѣчѣ.
   Они простились, и Альтенбергъ съ радостнымъ чувствомъ вышелъ изъ министерства. Придя домой, онъ все подробно разсказалъ Мартѣ.
   -- Видишь, милый, какая блестящая карьера тебѣ предстоитъ, а ты такъ боялся будущаго.
   Послѣ обѣда они пошли къ Штромвальду подѣлиться своимъ счастьемъ. Не успѣли друзья наговориться, какъ доложили о приходѣ генерала Штейнфельда съ женой и дочерью. Альтенбергъ немного смутился и подошелъ къ женѣ, которая поблѣднѣла, напряженно глядя на входившихъ. Альтенбергъ молча поклонился. Генералъ остановился, потомъ подошелъ, протянулъ обѣ руки и сказалъ простымъ, сердечнымъ тономъ.
   -- Поздравляю отъ души и радуюсь нашей встрѣчѣ, дорогой господинъ Альтенбергъ. Прежде всего, я долженъ загладить мою вину передъ вами. Простите меня и позвольте мнѣ считаться въ числѣ вашихъ друзей.
   -- Забудемъ старое, ваше превосходительство,-- съ волненіемъ отвѣчалъ Альтенбергъ.-- Я знаю, что и вы страдали, такъ будемъ снова друзьями.
   Генералъ взялъ его за руку и подвелъ къ женѣ и дочери.
   -- Простите и имъ невольно причиненное вамъ зло. Зато судьба щедро вознаградила васъ. Познакомьте насъ съ вашей женой, я и ее попрошу принять нашу искреннюю дружбу.
   Марія поблѣднѣла, но протянула руку Альтенбергу.
   -- Примите мои искреннія пожеланія. Я рада видѣть васъ на родинѣ счастливымъ и довольнымъ и отъ души желала-бы подружиться съ вашей женой.
   -- И я тоже!-- воскликнула Марта, подбѣгая къ Маріи и обнимая ее.
   Штромвальдъ напряженно слѣдилъ за первой встрѣчей Маріи съ Альтенбергомъ и точно камень свалился съ его сердца, когда онъ увидѣлъ, какъ она произошла просто и сердечно.
   

XVI.

   Война въ Трансваалѣ все болѣе и болѣе разгоралась.
   Мериссенъ жилъ тихо и уединенно, а Форбергъ продолжалъ лично участвовать въ борьбѣ своей второй родины.
   Однажды онъ отправился съ значительнымъ отрядомъ въ Преторію, давно захваченную англичанами, чтобъ постараться отнять у нихъ этотъ важный пунктъ. Они тихо подкрались по дорогамъ, извѣстнымъ только бурамъ, и неожиданно атаковали вокзалъ желѣзной дороги. Англичане оказали сильное сопротивленіе и завязался ожесточенный бой. Сначала перевѣсъ казался на сторонѣ буровъ, изрядное количество англичанъ было убито, но небольшой отрядъ не могъ устоять противъ численности стянутыхъ въ Преторіи войскъ и буры стали медленно отступать, продолжая отстрѣливаться. Англичане ихъ не преслѣдовали, не желая выводить войска изъ города.
   Послѣ продолжительнаго перехода, маленькій отрядъ добрался до селенія, гдѣ могъ отдохнуть. Многіе буры находили, что продолжать войну безполезно и сдаться придется, рано или поздно, но большинство стояло за войну и вѣрило въ окончательную побѣду.
   Вскорѣ явился гонецъ съ извѣстіемъ, что бурскіе предводители Штейнъ и Деветъ обнародовали воззваніе. Гонецъ досталъ изъ кармана и прочиталъ напряженно внимавшимъ слушателямъ:
   "Англичане объявляютъ всему свѣту, что республики завоеваны, война кончена, и только кое-гдѣ мятежники продолжаютъ свои безчинства. Это ложь! Республики еще не завоеваны, война не кончена, и войсками обѣихъ республикъ командуютъ, какъ и въ началѣ войны, отвѣтственные предводители, съ согласія обоихъ правительствъ".
   Всѣ буры, стоявшіе за войну, радостно привѣтствовали это воззваніе, остальные-же молча выслушали его. Форбергъ тоже молчалъ, не желая нарушать бодрость и надежду другихъ, но самъ онъ уже не вѣрилъ въ возможность побѣды и съ грустью вспоминалъ своего друга, пожертвовавшаго жизнью за свою вторую родину.
   

XVII.

   Грусть и уныніе царили теперь въ столь оживленномъ прежде домѣ доктора Вархнера. Розинта все еще гостила въ имѣніи у своей подруги, и только изрѣдка заходили старые друзья доктора поговорить о политикѣ и городскихъ происшествіяхъ. Госпожа Вархнеръ сама разливала чай и принимала участіе въ разговорѣ, чтобъ нѣсколько оживить мужа. Розина писала, что подруга съ любовью и заботливостью ухаживаетъ за ней, но въ письмахъ звучала глубокая, безысходная тоска, а иногда искусственное спокойствіе и сдержанность. Наконецъ" однажды, пришло извѣстіе, что Розинта возвращается домой, и подруга ея тоже пріѣдетъ къ нимъ на время.
   Родители оживились, готовили помѣщеніе, стараясь какъ можно уютнѣе и комфортабельнѣе устроить его.
   Въ назначенный день докторъ поѣхалъ на вокзалъ, а когда раздался звонокъ, госпожа Вархнеръ сама отворила дверь и обняла тихо плакавшую Розинту. Подруга ея, госпожа Фельдбургъ, была молодая симпатичная вдова, и родители горячо благодарили ее за нѣжныя попеченія объ ихъ дочери. Розинта ласково прижалась къ матери, идя въ свою комнату.
   -- Дорогое дитя мое, какъ я счастлива, что ты опять съ нами, -- сказала мать, любовно гладя ее по головѣ.-- И твой отецъ такъ страдалъ отъ разлуки съ тобой. Въ твоемъ великомъ горѣ пусть служитъ тебѣ утѣшеніемъ сознаніе, что ты даешь намъ счастье однимъ своимъ присутствіемъ. Ты никогда не забудешь жениха, я это знаю, но время смягчитъ твою скорбь.
   Розинта съ подругой пошли переодѣться, а докторъ замѣтилъ женѣ:
   -- Наша бѣдная Розинта много страдала, но она стала спокойнѣе. Не отчаявайся. Теперь мы должны окружить ее попеченіями и постараться скрасить ея жизнь.
   

XVIII.

   Буровъ привели въ глубокое уныніе неудавшаяся попытка снова овладѣть Преторіей. Эта неудача еще болѣе усугублялась прокламаціей, вызвавшей страшное негодованіе. Лордъ Китченеръ велѣлъ публично прочитать вездѣ, начиная съ Преторіи, прокламацію о восшествіи на престолъ короля Англіи и Великобританіи Эдуарда, въ которой, въ числѣ его титуловъ, значилось: "главный правитель Трансвааля". Всѣхъ возмутило это новое самовозвеличеніе англичанъ, и противодѣйствіе поставленнымъ условіямъ мира все возрастало. Буры не разъ собирались на совѣщаніе, и ихъ отношеніе къ врагамъ становилось все озлобленнѣе. Всѣ стояли за продолженіе войны и ни въ коемъ случаѣ не хотѣли соглашаться на миръ или подчиненіе англичанамъ.
   Небольшой отрядъ буровъ, подъ предводительствомъ Форберга, остался въ горахъ и разбилъ лагерь, въ ожиданіи приказаній высшихъ начальниковъ. Подъ вечеръ пасмурнаго дождливаго дня они всѣ грустно сидѣли вмѣстѣ. До нихъ давно уже не доходили слухи о товарищахъ, а посланные на рекогносцировки всегда сообщали, что по близости бродятъ англійскіе солдаты, поэтому они оставались въ своей засадѣ, боясь быть перерѣзанными или взятыми въ плѣнъ. Форбергъ старался ободрить ихъ, но самъ потерялъ всякую надежду. Онъ глубоко сочувствовалъ бурамъ, но сильно тосковалъ о женѣ и семьѣ, которыхъ ему, можетъ быть, не суждено больше увидать, и часто жалѣлъ, что не уговорилъ тестя покинуть Трансвааль. Вдругъ въ тишинѣ раздался глухой стукъ копытъ. Испуганные буры бросились къ оружію, но скоро разглядѣли, что приближавшіеся всадники были свои. Одинъ изъ нихъ, высокій, плотный мужчина, генералъ Бота, быстро соскочилъ съ лошади, поздоровался и бодро воскликнулъ:
   -- Здравствуйте, друзья мои! Я пріѣхалъ просить васъ выждать еще немного въ вашей засадѣ. Скоро, надѣюсь, я дамъ вамъ знать, гдѣ мы должны соединиться. Ужъ готовъ планъ нападенія на англичанъ, для котораго намъ нужны всѣ наши силы. Такъ будьте готовы двинуться, какъ только я вамъ пришлю гонца.
   Буры страшно обрадовались предстоящему сраженію, повели любимаго предводителя въ лучшую палатку, и Форбергъ позаботился угостить усталыхъ путниковъ.
   Бота разсказалъ много новостей, которыя не проникли въ эту отдаленную мѣстность, между прочимъ сказалъ, что буры недалеко отъ Іоганнесбурга овладѣли англійскимъ обозомъ и разбили часть уланскаго полка, благодаря тому, что сидѣли въ засадѣ, и враги замѣтили ихъ только тогда, когда ужъ не могли спастись.
   -- Англійское правительство хочетъ уничтожить насъ и управлять нашей страной. Мы должны ждать, какъ Даніилъ въ львиной пещерѣ, пока Господь спасетъ насъ, -- закончилъ Бота.
   Часовъ въ десять вечера, не сдаваясь на уговоры буровъ, удерживавшихъ его, онъ поѣхалъ обратно, чтобъ побывать во всѣхъ отрядахъ.
   Буры опять воспрянули духомъ, только Форбергъ не могъ побороть свои сомнѣнія, но онъ не высказывалъ ихъ никому.
   

XIX.

   Бурскіе предводители рѣшили собраться на военный совѣтъ, подъ предсѣдательствомъ Шалька Бургера, въ сѣверномъ Наталѣ. Всѣ были глубоко убѣждены въ необходимости продолжать войну и разошлись съ торжественнымъ обѣщаніемъ отстаивать родину до послѣдней капли крови.
   Черезъ нѣсколько недѣль въ лагерь Форберга, поздно вечеромъ, явился гонецъ генерала Боты съ приказомъ немедленно двинуться къ Утрехту, въ сѣверозападномъ Наталѣ, для соединенія съ другими отрядами, и ждать тамъ дальнѣйшихъ распоряженій. Буры немедленно собрались и черезъ нѣсколько дней усиленнаго марша дошли до назначеннаго мѣста. Вскорѣ
   Форбергъ получилъ приказъ взять триста человѣкъ, выѣхать съ ними на открытое мѣсто и спѣшиться тамъ, чтобъ приманить и ввести въ заблужденіе враговъ. Англичане не замедлили попасться въ ловушку: маіоръ Гугъ съ тремя ротами конницы и тремя орудіями, увидавъ мирно отдыхавшихъ буровъ, поспѣшилъ къ близлежащему холму, но не успѣлъ туда добраться, какъ его окружили значительные отряды буровъ, незамѣтно скрывавшихся въ засадахъ. Завязался сильный, ожесточенный бой. Несмотря на отчаянное сопротивленіе, англичане были побѣждены.
   Буры забрали орудія, убили двоихъ офицеровъ и четырнадцать человѣкъ солдатъ; пять офицеровъ и двадцать пять солдатъ были ранены, пять офицеровъ и полтораста солдатъ взяты въ плѣнъ. Буры ликовали отъ удачнаго выполненія давно задуманнаго плана. Они понесли очень незначительный уронъ. Форберга это такъ ободрило, что онъ сталъ даже надѣяться на побѣду. Онъ попросилъ главныхъ начальниковъ, такъ какъ вскорѣ не предвидѣлось сраженія, отпустить его провѣдать семью, что ему охотно разрѣшили. Форбергъ скоро доѣхалъ и былъ радостно встрѣченъ. Всѣ уже знали о сраженіи и объ участіи въ немъ Форберга и сильно тревожились за него.
   Онъ подробно разсказалъ о блестящей побѣдѣ, и Мериссенъ, сильно пріунывшій за послѣднее время, опять увѣровалъ въ побѣду буровъ, велѣлъ принести вина, и въ семьѣ появилось давно неиспытанное радостное настроеніе. Во время обѣда пріѣхалъ докторъ Кельнеръ и безъ доклада прошелъ черезъ садъ.
   -- Вы въ добрый часъ пріѣхали, дорогой докторъ,-- воскликнулъ Форбергъ:-- я только что вернулся и привезъ хорошія извѣстія.
   -- Я ужъ ихъ знаю и тѣмъ болѣе радъ васъ видѣть.
   Форбергъ съ увлеченіемъ продолжалъ сообщать подробности, а Мериссенъ радовался, видя съ какимъ интересомъ слушаетъ Кельнеръ, такъ какъ онъ никогда не вѣрилъ въ окончательную побѣду буровъ. Потомъ мужчины перешли съ сигарами въ кабинетъ Мериссена
   -- Да, сегодня хорошій день,-- сказалъ хозяинъ дома.-- Но какія-же добрыя вѣсти вы привезли намъ, дорогой докторъ?
   -- Очень хорошія. Теперь миръ возможенъ даже съ болѣе благопріятными условіями.
   -- Какъ можно говорить о мирѣ, когда мы только что одержали блестящую побѣду?-- горячо воскликнулъ Форбергъ.-- Если мы предложимъ побѣжденнымъ врагамъ сколько-нибудь выгодныя условія мира, то они станутъ заносчивѣе и требовательнѣе прежняго.
   -- На что мы не можемъ и не должны соглашаться,-- почти испуганно замѣтилъ Мериссенъ.
   -- Но, какъ-же положить конецъ этой несчастной войнѣ, если не предложить теперь-же врагамъ выгодныя для насъ условія?
   -- Но англичане сами должны обратиться къ намъ съ предложеніемъ мира.
   -- Ну, этого, повѣрьте, никогда не будетъ,-- серьезно возразилъ Кельнеръ.-- Они стянутъ всѣ войска сюда и всѣ силы употребятъ для одержанія полной побѣды. Опять настоятельно прошу васъ, друзья мои, воспользуйтесь благопріятными обстоятельствами для заключенія возможно почетнаго мира.
   Мериссенъ, какъ будто склонялся на сторону Кельнера, но Форбергъ задумчиво молчалъ.
   -- Ну, мнѣ пора,-- сказалъ докторъ, вставая.-- Подумайте о моихъ словахъ. Вы знаетё, что я вамъ добра желаю.
   Онъ простился, и Форбергъ проводилъ его.
   -- Конечно, онъ желаетъ намъ добра,-- проговорилъ Мериссенъ.
   Но Куртъ горячо оспаривалъ совѣтъ Кельнера.
   -- Еслибъ я даже сомнѣвался, то все-таки не могу оставить теперь моихъ товарищей; это было-бы трусостью и измѣной съ моей стороны,-- заключилъ онъ.
   Поздно вечеромъ Форбергъ велѣлъ осѣдлать лошадь и уѣхалъ, обѣщая вернуться, если убѣдится въ безполезности войны. Старикъ Мериссенъ грустно вернулся въ кабинетъ и долго еще сидѣлъ въ глубокомъ раздумьи.
   

XX.

   Въ ясный теплый іюньскій день Штейнфельдъ предложилъ Альтенбергу съ женой и Штромвальду поѣхать въ Грюневальдъ. Всѣ охотно приняли приглашеніе. Штейнфельдъ велѣлъ заложить два экипажа. Въ ландо помѣстились его жена и супруги Альтенбергъ, а въ шарабанѣ, которымъ Штейнфель самъ правилъ, Марія и Штромвальдъ.
   Въ Шарлоттенбургѣ они встрѣтили массу знакомыхъ. Послѣ берлинской жары, воздухъ здѣсь оказался особенно свѣжимъ и душистымъ. Они быстро миновали озеро, остановились у ресторана, и генералъ предложилъ пройти пѣшкомъ до охотничьяго замка, а затѣмъ вернуться ужинать. Онъ попросилъ жену позаботиться составленіемъ меню, а самъ заказалъ крюшонъ съ земляникой.
   Марія и Штромвальдъ шли вмѣстѣ. Послѣдній съ грустью сказалъ, что ему скоро придется разстаться съ друзьями.
   -- Альтенбергу предстоитъ блестящая карьера, и онъ можетъ посвящать свое время семьѣ, а мнѣ придется искать мѣста въ провинціи. Мнѣ очень тяжело будетъ уѣзжать, но это необходимо.
   -- А вы развѣ не хотѣли получить подходящее занятіе здѣсь и остаться съ нами?
   Штромвальдъ вопросительно взглянулъ на нее.
   -- Конечно, желалъ-бы отъ души, но это трудно, почти невозможно найти здѣсь вполнѣ обезпечивающее занятіе.
   -- А я думаю, что это было-бы возможно,-- нѣсколько сконфужено отвѣтила Марія:-- и мой отецъ могъ-бы помочь вамъ въ этомъ дѣлѣ. Онъ съ большимъ сочувстіемъ относится къ вамъ. Если хотите, я поговорю съ отцомъ, и онъ навѣрно дастъ вамъ добрый совѣтъ.
   -- Я буду вамъ очень благодаренъ, если вы похлопочете за меня,-- сказалъ глубоко тронутый Штромвальдъ.
   Они дошли до охотничьяго замка, гдѣ уже были остальные, любуясь чуднымъ закатомъ солнца. Всѣ вернулись къ ресторану, гдѣ около озера былъ накрытъ столъ. Марія сидѣла рядомъ съ Штромвальдомъ и въ разговорѣ сказала отцу, что Штромвальдъ очень желалъ-бы остаться въ Берлинѣ, чему, какъ она надѣется, отецъ можетъ посодѣйствовать. Генералъ любезно попросилъ Штромвальда зайти къ нему надняхъ для переговоровъ.
   По возвращеніи въ Берлинъ, Альтенбергъ шепнулъ Штромвальду, пожимая ему руку:
   -- Такъ-то, другъ! Тебѣ дается то, въ чемъ мнѣ когда-то было отказано! Но, надѣюсь, мы оба будемъ счастливы.
   

XXI.

   Императоръ, всецѣло поглощенный высшей политикой и государственными дѣлами, вдругъ получилъ извѣстіе о приближавшейся кончинѣ своей матери, и немедленно выѣхалъ съ императрицей въ Фридрихсгофъ, куда и прибылъ рано утромъ, пятаго августа. Высокая больная, часто уже терявшая сознаніе, узнала, однако, сына и слабымъ движеніемъ руки подозвала его и императрицу. Говорить она уже не могла.
   Всѣ дѣти умиравшей собрались, кромѣ принца Генриха, находившагось въ плаваніи со своей эскадрой.
   Черезъ нѣсколько часовъ лейбъ-медикъ подозвалъ императора и попросилъ его закрыть глаза умершей, лицо которой скоро приняло спокойное, безмятежное выраженіе, и всѣ поочередно подошли проститься съ усопшей.
   Тѣло усопшей императрицы стояло два дня въ церкви Св. Іоанна въ Кронбергѣ, и все окрестное населеніе приходило поклониться ея праху. Затѣмъ тѣло было перевезено 13 августа въ Потсдамъ и торжественно похоронено, рядомъ съ покойнымъ императоромъ Фридрихомъ, въ Фриденскирхе, въ паркѣ Сансуси.
   Съ этимъ горестнымъ событіемъ совпало возвращеніе въ Германію фельдмаршала графа Вальдерзее. Императоръ предполагалъ лично встрѣтить своего заслуженнаго полководца, при его вступленіи на германскую землю, но "Гера" пришла въ Гамбургъ въ самый день кончины императрицы.
   Графъ пробылъ нѣсколько дней въ Гамбургѣ, гдѣ городъ чествовалъ его торжественнымъ обѣдомъ, а бургомистръ произнесъ привѣтственную рѣчь.
   Шлезвигскій полевой артиллеріи полкъ No 9 императорскимъ указомъ получилъ наименованіе полка генералъ-фельдмаршала графа Вальдерзее и новому шефу его былъ пожалованъ орденъ "Paur le mérite". Графъ поспѣшилъ представиться императору и присутствовать на печальной церемоніи погребенія усопшей императрицы.
   Вслѣдствіе этихъ событій генералъ Штейнфельдъ тоже былъ очень занятъ по службѣ и не могъ удѣлять много времени своимъ друзьямъ, зато генеральша и Марія посѣщали Марту и часто сидѣли съ ней цѣлыми вечерами. Альтенбергъ былъ очень благодаренъ за вниманіе къ женѣ, а когда приходилъ Штромвальдъ, то старался не втягивать ни его, ни Марію въ общій разговоръ, и они вдвоемъ съ Мартой занимали генеральшу.
   Однажды генералъ поздно вечеромъ зашелъ къ Альтенбергамъ и незамѣтно сѣлъ около Штромвальда; Альтенбергъ тоже подсѣлъ къ нему, оберегая оживленную бесѣду своего друга съ Маріей, а потомъ генералъ чокнулся съ хозяиномъ дома съ веселой, многозначительной улыбкой.
   При прощаніи, Штейнфельдъ крѣпко пожалъ руку Штромвальда и громко сказалъ:
   -- До свиданья!
   Тоже шепнулъ Штромвальдъ, цѣлуя руку Маріи.
   Когда гости ушли, Альтенбергъ сказалъ женѣ, что ужъ теперь ихъ другъ навѣрно останется въ Берлинѣ.
   

XXII.

   Буры долго ничего не предпринимали, отдыхая послѣ утомительныхъ сраженій, чтобъ опять собраться въ извѣстномъ пунктѣ. Только отрядъ генерала Боты находился въ Наталѣ и былъ, по слухамъ, окруженъ англичанами, но помочь ему было трудно, такъ какъ англичане много разъ превосходили численностью отрядъ Боты.
   Наконецъ рѣшено было нападеніе, и бурскіе предводители, Деларій и Кемпъ, съ порядочными отрядами, атаковали англійскій лагерь у Магато, которымъ командовалъ полковникъ Кекевичъ. Нападеніе было неожиданно, но англичане храбро защищались. Буры мужественно сражались, но все-таки послѣ горячаго боя были отброшены съ большими потерями.
   Въ то-же время среди буровъ распространилось воззваніе, предлагавшее всѣмъ защитникамъ родины дать клятву убивать англичанъ, пока хоть одинъ человѣкъ останется въ живыхъ. Далѣе говорилось, что всякій, стоящій за буровъ, не долженъ считать себя связаннымъ присягой англійскому правительству, если даже, подъ угрозой смерти, и далъ ее.
   Долго искали англійскіе военноначальники составителя этого воззванія, но тщетно. Наконецъ, они вообразили, что нашли его въ Преторіи, въ лицѣ трансваальскаго государственнаго прокурора Брёксена. Его обвинили въ нарушеніи клятвы, шпіонствѣ и государственной измѣнѣ и приговорили къ смертной казни, которую привели немедленно въ исполненіе.
   Это извѣстіе возмутило до крайности и озлобило буровъ. Изъ другихъ мѣстностей стали доходить подобные же слухи.
   Въ Миддельбургѣ храбрый и очень любимый бурскій предводитель Лоттеръ былъ разстрѣлянъ по приговору военнаго суда; на другой день лейтенантъ изъ его отряда, Шеманнъ, сообщилъ объ этомъ подломъ поступкѣ англичанъ. Двое молодыхъ фермеровъ въ Урибургѣ были казнены за открытую приверженность бурамъ. Эти возмутительные поступки только разжигали ненависть буровъ къ ихъ врагамъ и поддерживали воинственное настроеніе. Буры опять двинулись, подъ предводительствомъ Деларея и Кемпа, на Линдлей въ Оранжевой республикѣ.
   Въ тотъ же день пришло извѣстіе изъ Крадока, что бурскій лейтенантъ Вейда приговоренъ къ смертной казни чрезъ повѣшеніе, и приговоръ уже приведенъ въ исполненіе. Но въ тотъ же день другой гонецъ привезъ и радостную вѣсть о томъ, что генералъ Бота избѣгъ опасности и вырвался изъ рукъ англичанъ, храбро проложивъ себѣ дорогу изъ Наталя къ сѣверу. Подъ этимъ радостнымъ впечатлѣніемъ, буры снова воспрянули духомъ и одержали, подъ предводительствомъ Деларея, значительную побѣду при Марико надъ дивизіей лорда Метузна.
   Война тянулась и трудно было съ достовѣрностью сказать, на чьей сторонѣ останется окончательная побѣда. При каждой побѣдѣ бурамъ казалась немыслимой полная утрата ихъ правъ въ собственномъ отечествѣ, а англичане твердо вѣрили въ свои силы.
   Въ семьѣ Мериссена все болѣе и болѣе склонялись къ мнѣнію доктора Кельнера, и самъ Мериссенъ сознавалъ, что англичане, начавъ принимать такія суровыя, безчеловѣчныя мѣры, уже не отступятъ, а поведутъ войну на жизнь и смерть. Онъ начиналъ сродняться съ мыслью покинуть свое дорогое отечество и переселиться въ Германію, которую такъ расхваливали Форбергъ и Мертенштейнъ. Онъ былъ слишкомъ старъ, чтобъ хорошо себя чувствовать въ Трансваалѣ при новомъ правленіи, но пока еще таилъ эти мысли, не высказывая ихъ даже женѣ.
   

XXIII.

   Черезъ нѣсколько дней Штромвальдъ сдѣлалъ формальное предложеніе Маріи, о чемъ и сообщилъ Альтенбергу. Послѣдній горячо обнялъ Штромвальда и поцѣловалъ руку Маріи, которая весело замѣтила:
   -- Такъ лучше!
   -- И мы все-таки остались друзьями,-- отвѣтилъ Альтенбергъ.-- Но не думайте, что ваше сообщеніе -- новость для меня: я давно уже видѣлъ ваше взаимное расположеніе. Сидите и болтайте спокойно здѣсь, а мы съ Мартой все устроимъ.
   Альтенбергъ ушелъ, обѣщая скоро вернуться, и направился къ генералу Штейнфельду. Подымаясь по лѣстницѣ, онъ вспомнилъ, какъ самъ когда-то шелъ сюда съ замирающимъ сердцемъ просить для себя руки Маріи, а теперь идетъ съ тѣмъ-же намѣреніемъ для* своего лучшаго друга.
   Генерала не было дома, а генеральша, какъ всегда, дружески приняла его.
   -- Я пришелъ поговорить съ вами о важномъ и радостномъ событіи. Мой другъ Штромвальдъ любитъ фрейленъ Марію, и я прошу у васъ ея руки для него. Я надѣюсь, что вы не противъ этого брака и согласитесь переговорить съ генераломъ.
   -- Заранѣе обѣщаю быть на вашей сторонѣ, дорогой Альтенбергъ,-- съ улыбкой отвѣтила генеральша.-- Я искренно расположена къ вашему другу и увѣрена, что онъ будетъ хорошимъ мужемъ для Маріи. Мы съ мужемъ еще не говорили объ этомъ, но я давно замѣтила эту нарождающуюся любовь и знаю, что мой мужъ очень цѣнитъ и уважаетъ Штромвальда, поэтому мы можемъ, я думаю, считать дѣло рѣшеннымъ.
   Альтенбергъ поцѣловалъ ей руку. Вкорѣ вернулся генералъ, очень обрадовался гостю и весело сообщилъ ему:
   -- Я сейчасъ слышалъ, что вы на отличномъ счету по службѣ и сдѣлаете блестящую карьеру.
   -- Ваше превосходительство, очень благодаренъ за добрую вѣсть. Теперь я желалъ-бы только, чтобъ такое-же счастье выпало и на долю моего друга Штромвальда.
   -- Онъ отличный человѣкъ,-- отозвался генералъ:-- и я искренно желаю ему всего лучшаго.
   -- А это отъ тебя зависитъ,-- съ улыбкой вмѣшалась генеральша.-- Альтенбергъ проситъ для него руки нашей дочери и ждетъ твоего рѣшенія.
   Всѣ смолкли. Генералъ задумался, потомъ отвѣтилъ съ ласковой улыбкой:
   -- Я могу только дать полное согласіе, если и Марія этого желаетъ. Штромвальдъ прекрасный человѣкъ, на него можно положиться.
   -- Ура!-- воскликнулъ Альтенбергъ.-- Генералъ, благодарю васъ отъ имени моего друга. Сегодня у насъ будетъ настоящій праздникъ.
   -- Сегодня?-- переспросилъ Штейнфельдъ.-- Надо это сначала объявить имъ, а потомъ ужъ устроить торжество.
   -- Ужъ все готово,-- сказала генеральша.-- Альтенбергъ зоветъ къ себѣ обѣдать. Они съ Мартой все устроили. Штромвальдъ и Марія у нихъ и не подозрѣваютъ своего счастья.
   -- Тогда мнѣ остается только покориться. Но дайте мнѣ время хоть снять служебный сюртукъ и пріодѣться.
   Черезъ четверть часа генералъ съ женой и Альтепбергомъ пришли на квартиру послѣдняго и были встрѣчены съ радостнымъ удивленіемъ. Генералъ крѣпко пожалъ руку Штромвальда, но ничего не сказалъ ему, а только весело улыбнулся.
   У Марты было все готово и скоро сѣли за очень изящно сервированный обѣдъ. Альтенбергъ болталъ съ необыкновеннымъ оживленіемъ, съ улыбкой поглядывая на Штромвальда, который этого даже не замѣчалъ, погруженный въ свои мысли. Генералъ былъ тоже очень веселъ и разговорчивъ. Когда подали шампанское, Альтенбергъ всталъ и радостно провозгласилъ, поднимая бокалъ:
   -- Прошу дорогихъ гостей поздравить жениха и невѣсту и выпить за ихъ здововье!
   Всѣ встали, а генералъ громко воскликнулъ:
   -- Дорогіе друзья, беру на себя объявленіе этой помолвки, такъ какъ дѣло идетъ о моей дочери и нашемъ другѣ Штромвальдѣ. Пью за ихъ здоровье! Дай Богъ имъ счастья!
   Марія, растроганная и взволнованная, обняла отца, потомъ взяла за руку Штромвальда и подвела къ родителямъ. Всѣ цѣловали и поздравляли жениха и невѣсту. Генералъ обнялъ обоихъ своихъ дѣтей, какъ онъ ихъ назвалъ, и чокнулся съ Альтепбергомъ, говоря:
   -- Поблагодарите его, это онъ устроилъ ваше счастье.
   Послѣ обѣда перешли въ гостиную. Вдругъ лакей доложилъ, что какой-то господинъ непремѣнно желаетъ видѣть господъ. Альтенбергъ пошелъ, очень недовольный несвоевременнымъ посѣтителемъ, но изъ передней раздались радостныя восклицанія, и въ гостиную вошелъ пожилой господинъ въ дорожномъ костюмѣ. Марта вскочила и бросилась къ нему на шею, а остальные стояли въ недоумѣніи. Штромвальдъ тоже поспѣшилъ къ гостю и Алѣтенберъ представилъ друзьямъ дядю своей жены, Ротштейна, пріѣхавшаго изъ Шанхая. Къ общему удивленію, Ротштейнъ сообщилъ, что намѣренъ вернуться въ Германію и окончить свою жизнь на родинѣ. Пока онъ пріѣхалъ одинъ и хочетъ найти надежнаго человѣка, которому могъ-бы передать свои крупныя дѣла. Онъ не разъ думалъ при этомъ о своемъ старомъ знакомомъ Штромвальдѣ, но это, кажется, неосуществимо, и придется искать кого-нибудь другого, такъ какъ дѣло отвѣтственное, хотя очень интересное и весьма выгодное.
   Штромвальдъ поблагодарилъ за довѣріе и сказалъ, что при другихъ обстоятельствахъ онъ охотно поѣхалъ бы въ Китай, но теперь не можетъ покинуть Берлинъ.
   Генералъ, внимательно слушавшій разговоръ, вдругъ обратился къ дочери:
   -- Марія, развѣ ты не согласилась бы поѣхать въ Шанхай? Твой женихъ, ради тебя, отказывается отъ неожиданнаго счастья. Рѣши сама, не думая ни о твоей матери, ни обо мнѣ. Ты узнаешь и увидишь свѣтъ, и вы можете заработать тамъ больше, чѣмъ я буду въ состояніи вамъ дать. Изрѣдка можете пріѣзжать сюда, да и мы, пожалуй, навѣстимъ васъ.
   -- Я согласна ѣхать съ нимъ хоть на край свѣта!-- съ счастливой улыбкой заявила Марія. Гдѣ онъ -- тамъ и моя родина.
   Штромвальдъ съ благодарностью поцѣловалъ ей руку, а Ротштейнъ радостно воскликнулъ:
   -- Неужели вы, дѣйствительно согласитесь покинуть родину и поѣхать на дальнюю окраину, фрейленъ Марія?
   -- Развѣ я могу не желать для моего будущаго мужа интересной и плодотворной дѣятельности?-- отвѣчала Марія.-- Но я нахожу, что вы всѣ неправильно ставите этотъ вопросъ: я не только соглашаюсь, но прошу васъ никому другому не передавать ваши дѣла въ Шанхаѣ и очень благодарю васъ за оказываемое ему довѣріе.
   -- Теперь я покоенъ и увѣренъ, что вашъ женихъ мнѣ не откажетъ.
   -- Конечно, нѣтъ,-- радостно воскликнулъ Штромвальдъ.-- Я могу только благодарить васъ за лестное предложеніе.
   Общество долго не расходилось, обсуждая планы для будущаго, только госпожа Штейнфельдъ иногда подавляла вздохъ, думая о предстоявшей разлукѣ съ дочерью, но утѣшалась, глядя на счастливое лицо Маріи.
   

XXIV.

   Военныя силы англичанъ въ Трансваалѣ становились все грознѣе, и буры постепенно должны были признать невозможность побѣды. Когда именно южно-африканскія республики перейдутъ во владѣніе Англіи -- было только вопросомъ времени.
   Старый президентъ Крюгеръ тоже давно потерялъ надежду чѣмъ-либо помочь своей родинѣ и грустно, одиноко жилъ въ Голландіи.
   Послѣ тяжелой душевной борьбы Мериссенъ безповоротно рѣшилъ покинуть Трансвааль и потребовалъ, чтобъ и Форбергъ съ женой ѣхали съ нимъ.
   -- Я благодарю Бога, что ты остался цѣлъ и невредимъ въ этой убійственной войнѣ,-- сказалъ онъ пріѣхавшему Форбергу:-- и не хочу, чтобъ ты снова подвергалъ опасностямъ твою жизнь. Подолжать войну -- безумно, и кровь проливается теперь совершенно безполезно. Намъ не вернуть нашей свободы и нашей самостоятельности никакими жертвами и можно только сожалѣть, что мы не послѣдовали разумнымъ совѣтамъ доктора Кельнера.
   Сначала Мериссенъ хотѣлъ переѣхать въ Голландію, но потомъ рѣшилъ поселиться въ Германіи, на родинѣ своего зятя, гдѣ онъ самъ не разъ бывалъ, по дѣламъ, въ молодости.
   Послѣ сердечнаго прощанья съ Кельнеромъ, задержаннымъ въ Трансваалѣ своими врачебными обязанностями, вся семья навсегда покинула свое отечество.
   Переѣздъ совершился благополучно, и они ненадолго остановились въ Голландіи. Мериссенъ одинъ поѣхалъ къ Крюгеру. Свиданіе было грустное; никто не слышалъ о чемъ они гововорили, но Мериссенъ вернулся вечеромъ растроенный, и на другой же день они выѣхали въ Берлинъ.
   Форбергъ тотчасъ по пріѣздѣ отправился къ доктору Вархнеру и засталъ его одного дома. Госпожа Вархнеръ уѣхала лѣчиться на югъ, а мужъ, по своимъ занятіямъ, не могъ сопровождать ее.
   -- Дорогой докторъ, скажите прежде всего, какъ чувствуетъ себя ваща бѣдная дочь послѣ ея тяжелой утраты?-- съ искреннимъ участіемъ спросилъ Форбергъ, разсказавъ всѣ свои подробности о жизни Мертенштейна въ Трансваалѣ.
   -- Ударъ былъ страшный и моя бѣдная Розинта едва перенесла его. Теперь она спокойнѣе, и мы съ женой должны были согласиться разстаться съ ней. Она поступила сестрой милосердія и говоритъ, что забываетъ собственное горе, облегчая, страданія другихъ.
   -- Конечно, разлука съ дочерью тяжела для васъ и вашей супруги, но слава Богу, что фрейленъ Розинта нашла себѣ дѣло по душѣ.
   Вархнеръ разспросилъ о намѣреніяхъ Мериссена, и Форбергъ сообщилъ, что его тесть хочетъ купить небольшое имѣніе около Берлина и жить уединенно съ старыми воспоминаніями.
   Они будутъ жить всѣ вмѣстѣ, а онъ лично займется литературной дѣятельностью.
   У доктора оказался знакомый, продававшій виллу въ Грюневальдѣ, и онъ предложилъ Мериссену ее осмотрѣть.
   Черезъ нѣсколько дней покупка состоялась и Мериссенъ скоро переѣхалъ съ семьей въ новое помѣстье, съ сознаніемъ, что упрочилъ счастье своихъ дѣтей, покинувъ Трансвааль, гдѣ имъ предстояла бы грустная, безотрадная жизнь.

КОНЕЦЪ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru